Девилз-Крик

Высокая девчушка в рваных джинсах и грязной рубашке протянула руку и коснулась его щеки. Провела пальцами по курчавой седой бороде. Она поджала губы, раздавив зубами торчащих изо рта червей.

– Бог говорит, что я могу трахнуть взрослого мужика, если захочу. – Она провела рукой себя по груди, расстегивая пуговицы рубашки. – Хочешь меня? Ты можешь поиметь меня, если будешь страдать ради этого. Можешь взять меня прямо здесь.

Скиппи Доусон закрыл глаза. Ему захотелось исчезнуть, захотелось вернуться в дом престарелых, захотелось не слышать больше тот голос, который звал его в ночь. Голос, звучащий из-под земли, из-под улиц, скандирующий: «Он жив, он восстал, он вернулся».

Черные вены под глазами девочки углубились, превратившись в трещины. Кожа двигалась, словно тектонические плиты, и рвалась, обнажая темные складки сухожилий. Когда девочка снова открыла рот, Скиппи увидел в нем пальцы. Темные пальцы, покрытые такой же маслянистой субстанцией, извивающиеся и подергивающиеся, тянущиеся наружу и хватающие воздух. Пытающиеся добраться до него.

Скиппи закричал, оттолкнулся от стены и прорвался сквозь толпу детей. Когда он приблизился к углу улицы, уши заполнил шум парада. Пение и ликование, запах дыма в воздухе, сирены, сигналы тревоги и звон бьющегося стекла. В замешательстве он оглянулся через плечо, ожидая увидеть, как дети бросаются за ним в погоню, но они остались там же, где стояли. Они улыбались ему, а глаза у них горели в тени переулка.

Когда Скиппи завернул за угол, то увидел мужчин и женщин, завернутых в простыни и шторы, их детей, облаченных в рваную одежду. Все были вымазаны в той же черной жиже. Они шли целеустремленно, распевая старый церковный гимн, и складывали свои Библии в огромную кучу на углу Первой улицы и Мэйн-стрит. Из разбитых окон банка «Уайтэкр» валил дым. На тротуаре под вой сигнализации кружились в танце полицейские.

– Гэри Доусон. Я видел тебя во сне, пока лежал в могиле, дитя. Позволь мне взглянуть на тебя.

Старик испуганно повернулся, услышав свое настоящее имя, произнесенное голосом, который так часто звучал в его снах. В течение многих лет после того, как Скиппи едва не погиб в мотоциклетной аварии, мертвый священник преследовал его.

– Могила никогда не теряет связи с тем, что ей принадлежит, – произнес Джейкоб Мастерс. – Кстати, мы могли бы быть братьями, ты и я. И в глазах господа ими и являемся.

– Ты мне снился, – прошептал Скиппи. – Ты – ненастоящий. Ты же умер.

– Так и есть. Разве я не умер, братья и сестры?

– Аллилуйя, преподобный! – Женщина в голубом банном халате щелкнула зажигалкой и подожгла груду Библий. Те вспыхнули оранжевым пламенем. Скиппи закрыл лицо от внезапной жары и сморгнул слезы.

– Что не так со всеми? Что ты с ними сделал?

– Я показал им пути моего господа, – ответил Джейкоб. – Показал им Старые Обычаи. Это – моя воля. И они неразделимы. – Он протянул руку. – Так ты присоединишься к нам, Гэри? Мой господь отвечает на молитвы. Мой господь исцелит твой разум, исцелит боли твоего стареющего тела.

Скиппи замешкался, обдумывая этот жест священника.

– Что я должен сделать? – Преподобный Мастерс улыбнулся и отступил назад, пропуская вперед вышедшего из толпы молодого человека. Скиппи засветился улыбкой.

– Мистер Грэви! Почему вы не на заправке?

Дэвид Гарви улыбнулся в ответ, обнажив почерневшие зубы. За нижней губой у него пряталось что-то извивающееся.

– Я уволился, Скип. Теперь у меня новая работа.

– Что это?

Дэвид вытянул из носа темное щупальце, намотал на палец и сунул Скиппи в рот, прежде чем старик успел запротестовать.

– Я заставляю других страдать во имя господа.

Преподобный Джейкоб одобрительно улыбнулся и зашагал по улице в направлении костра. Он присоединился к своим детям, когда те образовали круг вокруг разгорающегося огня, взялись за руки и принялись раскачиваться, распевая гимны своего господа. Даже в тот влажный и душный сентябрьский полдень этот жар был восхитительным.

4

Когда Синди Фаррис припарковалась перед радиостанцией, толпа была уже там. При виде этих людей у нее перехватило дыхание. Она насчитала как минимум двадцать человек. Мужчины, женщины и несколько детей, все облачены в странные мантии. Они образовали перед зданием полукруг и, держась за руки, распевали церковный гимн.

«Вот так это и происходит, – подумала она, вытаскивая из сумочки телефон. – Они наконец сломались. Я предупреждала Стеф, что это случится. Райан тоже предупреждал ее».

Она представляла себе, как воинственные деревенщины однажды появятся у дверей радиостанции с ружьями и Библиями в руках, потребуют, чтобы они перестали транслировать дьявольскую музыку. Вот только эти люди не были деревенщинами и в руках у них не наблюдалось винтовок или книг.

Один мужчина из толпы фанатиков оглянулся через плечо и улыбнулся. У Синди екнуло сердце.

– Райан? – Она опустила стекло и высунула в окно голову. – Райан, что ты делаешь? Что это?

Райан отделился от толпы и, протянув руки в знак приветствия, приблизился к машине.