Девилз-Крик

Но в Стауфорде было что-то не так. Над городом нависло ядовитое облако, заставлявшее всех нервничать. Он не видел его, но оно было где-то там, наверху, заставляло всех хмуриться. Заставляло всех сердиться. Даже Джеймс Айзекс, невысокий толстяк, который летом поливал цветы на Мэйн-стрит, не улыбался в ответ и даже не махал рукой, а Джим всегда махал Скиппи, когда мог.

То же самое и с Арлин Уотсон, владелицей салона красоты «Арлинс». Она постоянно смеялась и улыбалась, когда видела, что Скиппи машет рукой на углу, но в те времена – «Плохие Времена», как он решил их назвать – Арлин не смеялась и уж точно не улыбалась.

Он вспомнил, как подслушал разговор двух стариков, сидевших на скамейке возле парикмахерской мистера Фугейта. Скиппи не помнил их имен, но помнил, что они сказали, поскольку их слова напугали его:

«Поверить не могу, что тех детей пускают в нашу школу».

«Черт знает что, да? Те шестеро чудиков ходят в стауфордскую школу?

«Полное дерьмо, вот что это. Знаешь, что я слышал? У одного из этих детишек бабка – ведьма».

«Ведьма? Чушь. Ты меня разыгрываешь».

«Зуб даю. Она живет в том большом старом доме возле Лэйн-Кэмп. Слышал разные истории от людей. Они говорили, что слышали пение, видели странные огни в окнах и все такое».

«Думаешь, это совпадение, что этих детишек – шестеро?»

«Не, не думаю. Шесть – это число дьявола. Кто знает, чем Мастерс занимался там в лесу. Насылал дьявола на наш городок, вот что я думаю. А „Стауфордская шестерка“, как их называют в газетах, они занимаются здесь дьявольским промыслом».

«Знаешь, что я думаю? По-моему, нужно организовать собрание Клана и выгнать их из города, как ниггеров в свое время. Загрузить их всех в скотовоз и отправить в Чаттанугу».

Скиппи сел прямо, когда вспомнил эту фразу. «Стауфордская шестерка». Это были дети. Он никогда с ними не встречался – был слишком стар, чтобы общаться с маленькими, как говорила ему мама, – но слышал о них. Все в Стауфорде слышали, и всех они злили.

Люди не хотели видеть «Стауфордскую шестерку» рядом со своими детьми. Она была проклята и служила напоминанием о событиях из стауфордского прошлого, которые все хотели забыть. Скиппи подумал, что это немного похоже на то, когда он болел ветрянкой и расчесывал струпья, пока они не начинали кровоточить. Эти дети каким-то образом сковырнули струп, чем рассердили всех.

Однажды он спросил своего дедушку. Эдмунд Доусон сказал, что это как-то связано с плохим человеком из леса. А эти дети, «Стауфордская шестерка», напоминали всем об этом плохом человеке, но…

– Дела наладились, – прошептал он, – так почему же теперь кажется, что все плохо?

Может, это связано со сном? Вчера вечером он слышал, как одна из медсестер в стауфордском доме престарелых жаловалась на странные сны, и даже он сам видел такие.

– Он жив, – пробормотал Скиппи, не зная точно, о ком говорит. И предположил что «он» – это Иисус, как дамы из Первой баптистской церкви учили его в воскресной школе. Но разве Иисус знал, как пользоваться телефоном? И даже если знал, то почему звонил на заправку посреди ночи?

Мимо прогрохотал большой бензовоз, и Скиппи помахал водителю. Тот не ответил.

«Может, это сны», – подумал он, пожимая плечами. Но прошел день, и Скиппи стал опасаться, что «Плохие Времена» снова наступают. Хуже того, он боялся, что придет и голубоглазый плохой человек из его снов.

3

– Хочешь картошки?

Райли отвернулся от окна и посмотрел через стол на свою тетю Стефани. Она держала в руке контейнер с картофелем фри, залитым кетчупом. Райли весь день не хотелось есть, но она настояла, чтобы они остановились перекусить, поскольку якобы «умирала от голода».

Она сказала так в надежде вызвать у него улыбку, но он был не в том настроении. Тем не менее Райли был признателен ей за то, что ей удалось вытащить его из дома, несмотря на протесты отца, и в знак благодарности выдавил улыбку.

Он вытащил из корзинки кусочек картофеля и сунул в рот. Стефани смотрела на него, устало улыбаясь.