Девилз-Крик

«Как у трупа, о боже. Она же мертва, мертва, МЕРТВА…»

– Теперь, если не возражаешь, мне нужно еще много чего записать.

Рут отпустила руку подруги и подняла ручку. Потрясенная, Эгнес медленно попятилась в сторону двери. Радиопомехи становились все громче, словно насмехаясь над ней.

– Увидимся завтра в церкви? – От скрипучего звука собственного голоса она испугалась так, что у нее перехватило дыхание.

Не отрывая глаз от записной книжки и продолжая царапать в ней странные символы, Рут ответила:

– Угу. Я буду там, дорогая. Как я могу такое пропустить?

Эгнес кивнула и, ощущая себя словно на иголках, пятясь, вышла в дверь. Мгновение спустя она была уже на улице, неслась к своей машине. Сердце у нее бешено колотилось от страха, причину которого она полностью не понимала.

Входная дверь осталась открытой, из проема, подобно звуковой инфекции, сочился хохот радиопомех, кровавый хор, несущийся извне.

Глава тринадцатая

1

Сьюзан перешла через улицу от бургерной к двум красным столикам для пикника, стоящим перед школой. Села на ближайший и закурила сигарету. Легкий ветерок сдул со лба прядь волос, остудив выступивший пот и предоставив небольшую передышку от дневной влажности.

Она проверила свой телефон. Никаких SMS-ок и пропущенных звонков. С Оззи они не разговаривали с утра. Последние новости она услышала по радио из открытого окна машины одного клиента. В лесу осуществлялись поисковые мероприятия, но это было уже несколько часов назад. Сьюзан снова посмотрела на горизонт и нахмурилась. На восток катили темные тучи. В далекой дымке просматривались плотные серые полосы дождя.

Где-то в глубине души она почувствовала укол беспокойства за своего сожителя, но это ощущение стихло так же быстро, как и ветерок. На смену ему пришло нарастающее безразличие к их отношениям, ощущение, что все, что было между ними, исчерпало себя. Что Оззи годился лишь для секса, который, честно говоря, был не так уж и хорош. Белл неуклюжестью походил на быка, у него хватало ума лишь на то, чтобы завязывать ботинки и выполнять свою работу, но разговаривать о чем-то серьезном с ним было неинтересно.

Они не имели ничего общего, по вполне понятной причине. В молодые годы Сьюзан хорошо знала о дурной славе, водившейся за Оззи. Все в стауфордской школьной системе знали, кто он такой. Он якшался с Ронни Кордом и Тони Берджессом. Эти трое хулиганов заправляли в коридорах школы, являясь чем-то вроде футбольных богов. Теперь Ронни стал горьким пьяницей и зарабатывал на жизнь тем, что мыл полы в железнодорожном депо. Тони работал на стройке, как и его старик, и, вероятно, так же помрет на работе от сердечного приступа.

Лишь Оззи чего-то добился, дорос до начальника полиции, как в свое время его отец. Его религией были футбол, охота, деньги и наркотики. Она знала, что все закончится отношениями, когда преследовала его по настоянию божественного голоса ее отца, звучащего у нее в голове. Но до этого они не существовали друг для друга – две рыбы, обитавшие в противоположных концах стауфордского пруда.

Оззи имел целую толпу друзей, был известен в широких кругах. Сьюзан же оставалась изгоем, как и ее братья и сестры из церкви. Одна из проклятой «Стауфордской шестерки». Это была ее тусовка, но даже для них она стала чужой. Может, они и были родней, объединенной отцовской кровью, но не братьями и сестрами в прямом смысле слова. Сьюзан никогда не чувствовала связи с ними. Они были ничтожными существами в великом замысле, рожденными из плоти и крови для приношения своему погребенному господу.

Как и ее мать, Сьюзан Прюитт была готова отдать жизнь ради своей церкви. Это было ее предназначением, актом, который она была рождена исполнить, но эту возможность у нее украли. Все воспоминания о детстве Сьюзан омрачали глубокая печаль, облако скорби, висевшее над ее жизнью в течение многих лет и недоступное для ее понимания – пока у нее впервые не пошла кровь. Именно тогда отец наконец заговорил с ней, блуждающим голосом из грота ее юности, места, хоть и земного, но наполненного чужими звездами. Места, где восседал на своем троне их господь.

Этот грот снился ей многие годы, но после унизительного разговора с дедушкой о том, что означает кровотечение, ее стали преследовать видения. Призраки прихожан, стоящие у ее постели, рисующие своей кровью на стенах комнаты символы храма. Они заполняли каждую поверхность священным писанием господа, передавая Старые Обычаи в виде тех странных символов, которые она не могла читать, но могла чувствовать. Каждый знак резонировал у нее в костях, словно электрический импульс.

Отец стоял перед ней – дух, отлитый из невероятного лунного света. Он выглядел почти как настоящий, и впервые за свою юную жизнь Сьюзан испытала нечто, похожее на истинное счастье.

Мой маленький агнец, любишь ли ты своего отца?

– Люблю, – прошептала она, лежа в темноте своей комнаты, плача от счастья, что она не одинока, и дрожа от страха, что, возможно, утратила рассудок.