Девочка бандита

— Свободны. Прочешите периметр, — отсылаю их, чтобы не портили мне заветные минуты свободы и одиночества. Я бросаю бычок на асфальт, тушу его каблуком ботинка, а сам направляюсь к припаркованной возле клуба «бэхе».

Я собираюсь немного развеяться, поразмышлять. Просто побыть в одиночестве и погонять по городу. Заодно и сам лично осмотрю свои владения. Я обожаю это делать. Город стал моим. Настал этот сладкий час. Наконец-то!

Он и был моим. По праву. Им правил ещё мой дед. Но пришёл Саид и зверски забрал его у Мурадовых. А потом пришёл я. И поквитался с мразью за жизни моих родных. Я вырезал всю его сраную семейку. Как он… когда-то вырезал мою, оставив в живых лишь меня и двоюродного брата Рифата.

Кровь за кровь.

Город был моим. И навсегда им и останется.

Мне нужен наследник, чтобы я передал управление городом в его руки. Да. Мне нужен сын. Пора бы. Но для начала наведу порядок в городе. Бунты и разгромы на окраинах продолжаются. После можно уже всерьёз задуматься о семье и о беспроблемном светлом будущем. Когда я буду окончательно уверен в том, что враг истреблен. Под корень.

* * *

Я обожаю звук ревущего мотора. Я обожаю запах шин. Скорость. Адреналин. Дорогие и мощные тачки, из которых выжимаю на максимум их мощь. Обожаю пустынные улицы, по которым, как истинный король, я величественно разъезжаю или юрко лихачу, вдавливая педаль газа в пол.

Рёв мотора. Скорость на грани. Сердце бешено таранит рёбра. Я маньяк экстремальной езды и наркоман дорогих быстрых машин. Я отпускаю газ, дёргаю за ручник, дрифтуя на повороте. Моя новенькая малышка ловко входит в поворот, оставляя на асфальте тёмные следы шин. Грудь быстро колышется, так, что майка натягивает прокачанные рельефы пресса и груди. На языке разливается сладкий вкус эйфории. Я сбавляю скорость, когда вхожу в ещё один поворот. На улице тихо. Прохожие попадаются изредка. Я расслаблен, полностью отдаюсь себе. Наверное, поэтому я не замечаю тень, которая резво выскакивает из переулка на дорогу. У меня отменная реакция. Я успеваю выругаться и вовремя нажать на тормоз. Прежде чем размажу то, что так глупо бросилось мне под колёса.

Что это?

Дворняга?

Бухой бомж?

Я не успеваю понять, да и разглядеть толком. Жму на тормоз, выкручивая руль влево. Удара не избежать. Небольшая, щуплая фигура. Она падает на капот новенькой «бэхи» цвета мокрый асфальт.

Удар!

Яркие фары освещают замызганную одежду и пышную копну волос.

Толчок несильный. Но приличный. Глухой стук. Я скалюсь, чертыхаясь себе под нос. Новая тачка, блять! И уже, скорей всего, с вмятиной или царапиной.

Зверея, я выскакиваю на улицу, хлопая дверью. Я мечтаю добить сраного ублюдка, выскочившего мне навстречу! Из-за него я вообще мог бы превратить в металлолом свою крошку. Я уже закатываю рукава, мечтая размазать утырка по асфальту если не колёсами, то собственными руками!

Оборачиваюсь. И мгновенно замираю.

На асфальте я вижу… что? Неужели девчонка?

Я напрягаю зрение, прищуриваюсь. Делаю шаг вперёд, присаживаюсь на корточки рядом с распластанным на дороге тельцем, внимательно его рассматриваю. Мля, я бы уверен, что это бомж или местный сброд. Может, кто-то решил покончить с жизнью?

Нет. Это девчонка. Хрупкая. Светловолосая, кажется. Из-за обилия грязи на волосах трудно разглядеть. Но вот тело… Я бегло скольжу по нему взглядом. Вижу на ней потрёпанные годами штаны на два размера больше, чем ей нужно, убогие кроссовки и… тёмно-серую кофту под горло с длинным рукавом. Но грудь… она почти плоская. Стоп! Если присмотреться, как будто её что-то стягивает под кофтой. Так! Я не о том думаю. Я перевожу взгляд на лицо и вижу, как девчонка моргает. Приходит в себя. Пытается дышать. Открывает рот и жадно глотает им воздух. Я вижу кровь. На её губах. И на лбу.

Странный холод прорезает грудную клетку как пила.

Девушка… Это девка.

Но такая грязная. Оборванка!

Какого хуя ты, девочка, бросилась мне под колеса?

Она замечает меня, зрачки её больших глаз становятся чёрными и расширяются, затмевая ясную небесно-голубую радужку. Запачканное сажей и кровью лицо белеет, превращаясь в снег. Девка издаёт странный нечеловеческий хрип и… теряет сознание.

Я вижу, как веки бродяжки закатываются, грудь перестаёт так часто вздыматься. Я сам не понимаю, что творю. Смотрю на неё, как будто в транс проваливаюсь. И жалость колет сердце, когда я вижу разбитые в кровь в губы, а вместо приличной одежды — старые обноски. Рука непроизвольно тянется к её лицу. Я трогаю её губы. Смахивая кровь. Они большие и пухлые. Голову окутывает дурман.

— Эй! Слышишь меня?! Эй!

Я обхватываю её холодные щёки ладонями, пошлёпываю.

— Приди в себя! Ну же!

М-да. В данной ситуации мои приказы не действуют. Я ведь привык, что мне подчиняются с полуслова.

Пацанка молчит. Я наклоняюсь ниже к её ротику, льну к нему ухом. Кожу щекочет слабое дыхание. Я быстро нащупываю пульс на хрупком, очень тонком запястье, стараюсь осторожно сжать его пальцами, чтобы не раздавить, не дай бог, своей здоровенной ручищей.

Бьётся. Слабо. Нужно немедленно показать её Семёнычу.