Девочка бандита

Я знаю азы первой помощи. Жизнь заставила выучить. Однажды в полевых условиях мне пришлось самому себе вытаскивать пулю из бочины и штопать рану без анестезии. Жизнь научила, блять.

Я быстро прощупываю худенькую фигурку вдоль и поперёк. Убедившись, что у девчонки нет переломов, я осторожно подхватываю её на руки.

Маленькая. Какая же ты маленькая и невесомая! Когда я вот так прижимаю незнакомку к груди, моё сердце начинает барабанить по рёбрам как ошалевшее. Будто кросс пробежал. На выживание.

Почему? Что за связь странная вспыхнула между нами? Между мной и этим облезлым, по сути, бездомным щенком?

По ощущениям, она весит не больше шестимесячного младенца.

Я кладу девчонку на заднее сиденье «бэхи».

Что со мной?

Что со мной, блять, сейчас происходит?

Она мусор. Я должен вышвырнуть её на ближайшей помойке и не париться. Но что я делаю? Что?!

Кто бы объяснил. Потому что я, чёрт возьми, не могу найти объяснение собственным грёбаным поступкам.

Глава 7

Гектор

Я привёз замухрышку в свою крепость. Наверное, нужно было швырнуть на порог какой-нибудь больницы? Но мой дом находится ближе, чем любая городская лечебница. Странно, но я действовал спонтанно. Делал то, что первое пришло в голову. В моём особняке в сто раз лучше, чем даже в самой дорогой больнице. И врачу я своему доверяю как богу. Я руководствовался этими выводами.

Семёныч осмотрел девочку.

— Она везучая. Отделалась парой ссадин. В рубашке, что ли, родилась?

— Не знаю, — пожимаю плечами, жадно тараня взглядом неподвижное тельце бродяжки, которая сейчас лежит на моей постели в моём доме. — Я ничего о ней не знаю. Передай Имрану, чтобы нарыл на неё досье.

Докторишка кивает, направляясь к выходу. Я ещё несколько минут стою неподвижно, смотрю на незнакомку, хмуря брови.

Девчонка, значит.

А почему одежда пацанская? Ещё и грязная. Маскировка?

Пришлось переодевать эту вошь прыткую.

Рита. Её переодевала Рита. А я смотрел. И охуевал оттого, как у меня член в штанах дёргается и рвётся. Встаёт. Дубиной острой. Рвёт штаны и ноет от желания жёсткого траха.

Я спятил? С каких это пор я стал долбанным извращенцем?

Она же грязная. И бездомная, скорей всего. Но мне показалось, что за этой грязью, я успел разглядеть нечто большее. Волшебный цветок.

Бинты. Рита сняла с худющего тельца бинты, которыми девчонка перетягивала достаточно полную грудь. С острыми, бледно-розовыми сосками-ягодками.

Я не смог спокойно смотреть на девчонку. Кто бы объяснил моё долбанное аномальное возбуждение? Она ведь худая, как палка. И грязная, как подвальная крыса. Бред.

Откланявшись, Маргарита спешно удаляется, переодев девушку в мою рубашку и укрыв её одеялом.

Не проходит и часа, как незнакомка приходит в себя, открывает глаза. А глазищи у неё как камни драгоценные. Большие, синие. Блестящие. И ресницы длинные, чёрные. Она смотрит на меня испуганно, ничего понять не может, хлопает ими, как бабочка крыльями. А я странные противоречивые чувства в груди испытываю. Но, вопреки всему, веду себя в своей привычной манере. Ледяного. Властного. Диктатора. Она должна понимать, что не на курорт попала. А в логово. К зверю. К криминальному палачу. Железному авторитету. И она должна ответить за то, что поцарапала мою тачку.

* * *

— Пошла вон, — рычу я, херача кулаком по столу.

Дрянь. Мелкая саранча такая! Кишки выпущу, кости в порошок сотру. Но сначала! Язычок этот дерзкий подрежу!

Бесстрашная, наглая шалашовка. Как смеет, блять? Торговаться?!

— Нет. Не прогоняйте. Послушайте, я…

Ну вот, я спустил на зазнайку весь свой дьявольский пыл рычащим басом и грохотом кулака. Девчонка быстро позеленела. Что, уже не такая бойкая, как кулак мой увидела?

Я едва держусь, подавляя внутри необузданную звериную сущность, чтобы не разодрать мелочь надменную на куски.

— Имран! Вышвырнуть! Немедленно!

— Пожалуйста, нет! Выслушайте…

Разделась передо мной. Ляжками своими худощавыми дрыгает. Смешно! Хотя… Грудь у неё лакомая. В ладони поместится. Всё, как я люблю. Фигура привлекательная. Но худая. Как спичка. Доходяга. Лягу на такую, и проткнёт она меня своими костями.

Хотя если откормить, будет за что подержаться и во что воткнуться.

Девка издевается. Смертница она. Я ведь раздеру её. Раздавлю, как муху. Один раз подомну под себя в порывах голодного безумия, сдохнет с первого же толчка члена. Насмерть пробурю. Не умею силу рассчитывать. Мои девочки знают, каким я порой одержимым монстром бываю. Трахаю так их дырки, что они визжат как резанные до искр из глаз и кровищи в глотке. Редко такое бывает. В основном, когда проблемы в делах трудно разруливаются.

— Если вы выставите меня из дома, я скажу всем… Что вы меня… изнасиловали. Запишу видео и выложу в сеть! Оно разлетится по всему миру! Митинг соберу.

Стоп.

Ей конец.

Не знаю, как я сдержался. Я бы так её нагнул, что о смерти бы молила, а не угрозами плевалась. Глупая дура! Удивляюсь, как она до сих пор по земле ходит? Или живучая, или везучая.