Девочка Давида

Я не знала, но догадывалась. И ненавидела Давида еще больше.

Выстрел. Еще один. И еще.

Я целилась в мишень — от нее мало что осталось. Надо отдать должное, меня научили владеть оружием.

— Помни, что он мог спасти твою мать, — донеслось сзади.

Выстрел. Прямо в цель.

— Но не сделал этого. Твоя мать мертва по его вине.

Еще одна горячая пуля разрезает пространство. Я все помню! Все!

Я помню все, а как бы хотелось — забыть.

— Ты не знаешь, кто пустил пулю в твоего отца. И я не знаю. Но это мог быть Басманов.

Мог быть. Давид покалечил мою судьбу.

— Помнишь, как ты проснулась от выстрела, Жасмин? Помнишь, как испугалась? А через пару минут осталась сиротой, ты помнишь?!

— Помню! — я заорала, — я все!.. все помню! Заткнись, слышишь? Замолчи!

Я орала, но неизменно попадала в мишень. Мысленной мишенью был Давид Басманов. Я была хороша.

— Он лишил тебя всего. Ты осталась жалкой сиротой, а он смеялся над тобой. Помнишь его смех надо тобой?

— Ненавижу!

Я больше не кричала.

Мое дыхание сбилось, грудь дрожала от рыданий. И вот я впервые промахнулась.

Это разозлило Монарха.

— Хватит наматывать сопли на кулак, девочка. Ты не должна ненавидеть. Ненависть и чувства — это размытый взгляд и сопли. Ты должна помнить. И никогда не промахиваться.

— Никогда не промахиваться. Я не буду промахиваться.

Я вытерла слезы и продолжила.

— Ты прав. Я хочу его убить. Хочу его убить.

Я вторила как безумная. И Монарху это нравилось.

Я нажимала на спусковой крючок снова и снова. Ни одного промаха. Это было мое заключительное занятие.

— Скоро у тебя появится такая возможность, — вынес вердикт Монарх.

— Когда? Хочу прямо сейчас. Сегодня.

— Только попробуй нарушить наш договор, Жасмин. Не сейчас и не сегодня.

Урок был закончен. Я полностью готова.

Я сняла все, вытерла засохшие слезы. Освободилась от оружия и повернулась к Монарху. Он был зол, а я на грани.

Я не была глупа: знала, что Монарх использует меня в своих целях, но еще я знала, что в одиночку с Давидом мне не справиться.

— Когда ты привезешь мне оружие?

— Через пару недель.

— Две недели?! Он дотронется до меня раньше, — процедила я.

— И ты позволишь ему дотронуться. Позволишь трахнуть себя. Помнишь наш уговор пять лет назад, Жасмин?

Я отвернулась.

Помнила.

— Ты отомстишь ему, когда он потеряет бдительность. У тебя не будет права на ошибку, Жасмин, в противном случае у тебя будут большие проблемы.

— Ты убьешь меня?

Монарх не ответил.

— Пять лет я вкладывал в тебя. Мне нужно больше, чем его смерть, а тебе — больше, чем просто месть. Я должен знать о каждом его шаге. Ты будешь сливать информацию.

— А если он узнает, что это не Рустам прислал меня в качестве подарка? — спросила я.

— Я позабочусь о том, чтобы у тебя было время. Ты должна втереться Басманову в доверие. Ты станешь его женщиной. Будешь раздвигать ноги, когда он того захочет, а потом…

Монарх замолчал. Схватил мой пистолет, прищурился, навел прицел на мишень.

И сделал выстрел.

— …проделаешь с ним то же самое.

Глава 9

На рассвете мы покинули убежище.

— Ты поедешь со мной, — заявил Давид.

— Куда?

Он сидел на кухне — сгорбленный и с сигаретой в руках. Его уставший вид говорил о бессонной ночи. За горизонтом едва всходило солнце, а на мне ничего, кроме рваного платья не было.

— Заедем к моему старому другу. Мне нужно у него кое-что достать.

Я сразу поняла, что речь шла об оружии. После тюрьмы Давид был гол как сокол: ему нужны были деньги, а для денег — оружие. В общем, достать для него роскошь было делом времени.

— Хорошо, — я кивнула, — но у меня нет одежды.

— По пути найдем. У тебя две минуты на сборы.

Собирать было нечего. Разве что себя. После сборов Давид молча взял меня за руку и с осторожностью вывел в подъезд. У него была привычка — постоянно оглядываться. У таких, как он, боковое зрение было основным источником безопасности.

На улице я вспомнила, что мы бросили его спорткар в двух кварталах отсюда. Пришлось передвигаться быстро, по пути мы заехали за одеждой. Из серой многоэтажки Давид вышел с женским комплектом — это были джинсы, свитер и куртка. Великоватые, но все лучше, чем разгуливать в платье в ноябре.

Спрашивать, откуда он достал вещи, я не решилась.

— Натягивай по пути. Нужно успеть в клуб до закрытия.

— Что за клуб?

— Мой. Был когда-то. Сейчас он принадлежит Алероеву, может быть слышала о нем.

— Откуда? Мы ведь из разных миров, — я беспечно улыбнулась.

Я знала Алероева. В списке тех, кого мне надо было остерегаться, он значился вторым.

— Кто может тебя преследовать? Что ты натворил?

— Меньше знаешь, крепче спишь, — отрезал мой убийца, — не хочу тебя в грязь окунать, красивая. Сиди молча, люби меня нежно. Ладно?

Давид улыбнулся мне. Коротко, быстро. От его улыбки меня бросило в холод.

Монарх предупреждал меня о возможных проблемах и бегах. Как напророчил. А еще он сказал, что мне нельзя светиться. Перед его врагами и его семьей.

Но из машины уже не выпрыгнешь, а если выпрыгнешь — Давид назад посадит и нежно пристегнет. Я для него как эксклюзивный экземпляр, который только у него должен быть.