Девочка Дьявола. Без иллюзий. Книга четвертая

Словно распятая на кресте, подмятая Дьяволом, под его беспощадные толчки, я чувствовала приближение конца этого священного ритуала. Каждый Его болезненный толчок, каждый мой вдох, каждый удар его мощного мотора наполнял меня изнутри огнем вожделения.

— Сожги меня заживо, — сквозь зубы прошипела я и, обвивала его поясницу ногами.

Он еще сильнее сдавил меня, и я почувствовала, что его толчки стали еще жестче, еще глубже — сейчас он не сдерживал своего напора, и мне это нравилось.

“Sator. Arepo. Tenet. Opera. Rotas”, — выбивало жесткий быстрый ритм у меня в висках.

— Блядь, кончай, — жестко приказал он и больно потянул меня за волосы.

Я посмотрела в его глаза. Его зрачки цвета ртути, становились все темнее и темнее, и, казалось, они приобретали багровый оттенок, словно кровавое гало вокруг солнца.

Кивнув, я полностью отпустила сознание и сейчас чувствовала, как сгораю на ведьмином костре, пока Барретт продолжал набирать свой неумолимый удобный ему темп, сжигая меня заживо.

“Sator. Arepo. Tenet. Opera. Rotas”, — пронеслось финальными аккордами, и меня поглотило кровавое языческое пламя.

— Ричард! — услышала я свой собственный голос, корчась, пульсируя и выгибаясь на ведьмином костре похоти.

Все еще сжимая своего мужчину в объятьях, я слышала, как он, прорычав, бурно кончил и обессиленно выдохнула.

“Посвящена…” — пронеслось у меня в голове, и я улыбнулась, чувствуя, как наш влага и его сперма, вместе с кровавыми потеками от рубинового зелья стекает по моему телу.

Я прошептала на ухо своему Дьяволу “благодарю”, а у меня перед глазами стояла картинка — Лицо Ричарда в красных сполохах священного пламени, которое я планировала поддерживать, подпитывать и распалять в оставшиеся три дня его пребывания в Испании.

Глава 56

Я стояла и наблюдала за шикарным видом из окна пентхауса, или, как его называли в Испании, atico, принадлежащего семье дель Алькасар и расположенного в самом сердце Мадрида.

Попивая свой утренний кофе, я рассматривала парк Ретиро, который роскошной листвой смотрел в наши окна, и улыбалась в предвкушении еще одного дня, наполненного моими любимыми приключениями, состоявшими из посещений музеев и интересных мест. Несмотря на то, что Мадрид встретил нас сухой июльской жарой, я откровенно наслаждалась поездкой, в отличие от Паломы, для которой Мадрид был лишь городом, где родился ее отец, и она здесь бывала нечасто.

Сказать что я была под впечатлением — не сказать ничего. Алехандро был человеком слова, в чем, впрочем, я не сомневалась — каждый день он открывал мне настоящий Мадрид с его незабываемой столичной энергетикой, в которую вплетались вековые традиции. Я побывала не только в знаменитых исторических точках, но и окунулась в атмосферу настоящего Мадрида, стала на несколько дней коренной “мадриленья”, сплетаясь в одно целое с этим неимоверным городом и его разнообразием районов. Я чувствовала гламур Саламанки с ее бутиками брендов класса «люкс», становилась чуть более традиционной в квартале Ла-Латина с ее “старым” Мадридом и “Plaza Mayor”, мне хотелось эпатировать в авангардной Чуэке с ее гейским кварталом и экстравагантным духом, и я влюбилась в отвязную Маласанью, с ее хипстерской атмосферой мадридской “движухи”.

Взяв сотовый в руки, я начала листать запечатленные в моем фотоальбоме моменты, некоторые из них, самые яркие, я отправляла Ричарду.

“Герника” в музее королевы Софии. Это полотно передавало всю боль войны. Оно было пропитано ужасом смерти, здесь все еще слышались взрывы бомб, и чувствовался запах крови с привкусом металла. Именно эта картина ассоциировалась у меня со шрамами на теле моего воина, когда я ласкала их в нашем с Ричардом Эдеме.

Зная о запрете фотографировать в музеях, я нашла репродукцию в интернете и отправила Ричарду с сообщением:

“Герника. Рисунок войны на спине Воина. Целую каждый твой шрам.”

Я вздохнула, и, мысленно обласкав каждый его рубец, открыла следующее изображение. Музей Прадо, где я замирала у картин Веласкеса, Гойи и Эль Греко, чувствуя их неповторимую энергетику, наполненную художниками и прошедшую сквозь века.

Стоя в зале Веласкеса, я улыбнулась и, найдя репродукцию, отправила Ричарду с припиской:

“Менины” Веласкеса. Чувствую себя одной из фрейлин при дворе короля Филиппа IV.”

И конечно же, я не могла обойти стороной Босха и его триптих.

“Сад Земных Наслаждений” Босха. Именно там я была в нашу с тобой дымную ночь на “Нарушителе.”

Я пролистнула несколько изображений и улыбнулась, рассматривая площадь Пуэрта-дель-Соль с ее завораживающей архитектурой восемнадцатого века, символом Мадрида — медведем с земляничным деревом и “точкой отсчета”.

Я не могла не отметить этот момент в моей переписке с молчаливым собеседником, и мое сообщение гласило: