Девочка Эмина

Он отвел взгляд и уехал. А перед этим подошел ко мне вплотную и поцеловал. Жадно, дико, словно в последний раз пожирал меня. Оставил еще один след на моей коже. От вчерашней ночи их не обобраться — всю себе присвоил.

— Я вернусь. Жди меня.

Я ушла в ванную. Рассмотрела все свои синяки, которые оставил Эмин прошлой ночью. Укусы на шее. Засосы. Смотреть на себя было страшно.

А если бы мама увидела? Или папа? Которого больше нет…

Я заснула мгновенно. Миновала третью комнату, в окна которой заглядывал мрачный монумент. Легла в свою постель, в комнате которой вчера были выбиты окна. И отключилась.

А проснулась от того, как громко вертится ключ в замке. Нервно, натужно. Кто-то уже долго мучился с замком.

Вскрывал его.

Я бросаю взгляд на часы. Полночь. Эмин должен быть уже высоко в небе.

Сердце заходится в неприятном предчувствии. В необузданном страхе.

«Не беспокойся, больше никто из чужих сюда не ворвется», — обещал Эмин.

Значит, это не чужие?

Вот только подняться с кровати я не успеваю. Так и застываю в постели, сжимая в руках собственную пижаму.

Дверь с грохотом бьется об стену — сначала входная, а затем и в моей спальне. В полной темноте зажигается фонарь — мощный, яркий. Как вспышка. Его направляют на меня вместе с дулом пистолета.

Тяжелым, массивным.

— Обыщите всю квартиру. Но осторожно, без выкрутасов.

Этот голос хрипел от недовольства. Сердце ухает в низ. Натягиваю одеяло до подбородка.

Наконец, в спальне зажигается свет. Я крепко сжимаю ткань. Страшно. И Эмина рядом нет.

— Как я и думал. Сукин сын!

За людьми с пистолетами, вычеканивая шаг, появляется мужчина. Большой. У него густые темные брови, но уже седые волосы. И борода большая, тоже седая. На его руках набиты татуировки, значение которых одному дьяволу было известно.

— Так, так, так… И кто это у нас здесь?

Натягиваю одеяло выше. Откидываю за спину черные волосы. И прищуриваюсь с ненавистью.

Это Анархист. Чувствую, что это он. Нутром чувствую.

Словно после близости с Эмином мне передалась его чуйка.

Часто моргаю глазами, чтобы ушла пелена слез. Смотрю на дьявола, не отводя взгляд.

Это он приказал меня убить. По его приказу меня едва не изнасиловали. И теперь он пришел за мной. Добрался.

И в этот раз Эмину меня не спасти.

Анархист подходит к кровати. Не стесняясь, опускается на край. Хватает меня за подбородок, как свою собственность. Так, как только Эмину было дозволено.

Бежать некуда, один шаг — и я труп.

— Твою же мать… как же я люблю твою мать, девочка.

Он смеется. Сначала тихо, хрипло. Как Эмин. А затем безумно, громко, страшно. Горько. Болезненно.

— А она вас ненавидит.

Смех обрывается. Желваки играют на его лице. Хватка становится дикой. К синякам от Эмина присоединятся новые.

Я дергаюсь в его тисках. Чувствую, как одеяло падает вниз. Десятки глаз устремляются на меня. А он смеется. Бездушно и победно.

— Схватите ее.

— Нет!

В считанные секунды меня вытаскивают из кровати. За обе руки тащат. Подгибаю ноги в сопротивлении, так они силком тащат, волоча меня по полу. Колени в кровь стирая.

— Эмин! Эмин!

Дергаюсь безрезультатно. Мордовороты сильнее. Их много.

— Эмин!

Я вскрикиваю. Меня кидают к двери, как собаку и закрывают проход. Ждут, пока Анархист обыщет квартиру.

Я дрожу от ненависти. А он выходит в коридор с улыбкой.

— Не кричи. Эмин в самолете спокойно спит.

Анархист подходит ко мне. Смотрит сверху вниз, будто имеет право распоряжаться моим телом. Моим существованием.

Так оно и было.

— Я нашел тебе мужа, Диана. Он справится с твоим гонором.

Что?

— Нет! Эмин… — я победно усмехаюсь, ведь Эмин никому меня не отдаст.

— Эмин в Сибири. А ты в Москве. С новой фамилией и под мужем. Басмановой будешь. Давид твой будущий хозяин.

Делает знак взмахом руки:

— Упакуйте ее. Москва красавицу ждет.

Глава 14

В считанные минуты я оказываюсь в чужой машине. Под надзором четырех охранников.

Анархиста рядом больше нет. Наша ненависть оказывается обоюдной, а все происходящее кажется страшным сном.

Шуткой и неправдой.

Я так сильно привыкла к Эмину, что мысли о другом мужчине выворачивали меня наизнанку. Лишали дыхания и возможности сказать об этом вслух.

В том числе и Анархисту.

Мое тело запихали в машину посреди ночи. Подогнали ее к самому подъезду, вывернули руки и повезли прочь от дома, который я никогда ранее не покидала без Эмина.

— Остановите машину.

Мой голос дрожит. Ночь, холод. За нами едет конвой. Справа и слева — бездушные мордовороты.

— Вы слышите?!

Не слышат. И не услышат. Анархист на особых правах решил распорядиться моим телом. Кто ему позволил?

Я ведь Эмину принадлежу. Сама его целовала. Сама переживала, когда он улетал в чертову Сибирь.

И он меня целовал. Жадно. До отметин на коже, сокрытой пижамой.

Точно. Следы, отметины… И кольцо как символ принадлежности. Я докажу любую ложь, и Анархист поверит мне. Потому что на моем теле следы Эмина.

— Передайте Анархисту, что мне нельзя замуж. Эмин убьет того, кто прикоснется ко мне!

Ноль внимания. Тогда я тревожно прикасаюсь к шее.

В руках охраны рация, они переговариваются с остальными машинами. В том числе и с той, в которой едет Анархист.