Девочка Эмина

— Благодарю. Это ваше свидетельство о расторжении брака. А это ваш паспорт, Диана Альбертовна, — улыбнулся Ковальский.

Холодными пальцами я приняла документы и открыла паспорт. Туманова Диана Альбертовна. Не замужем.

Свободна, как все люди.

— Всего доброго. И хорошего вам пути, Диана, — учтиво кивнул Ковальский.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я растерянно посмотрела в окно. Серые глаза неотрывно наблюдали за мной. За моими эмоциями.

Что же дальше, Эмин?

Муж подошел и распахнул для меня дверь. Бывший муж. Крепко сжимая документы в руках, я выбралась на воздух. Весной даже не пахло — пахло отчаянием.

— Настоящую фамилию дочери Анархиста никто не знает. Отчество тоже. О твоей безопасности я позаботился, будут искать Шах Диану Булатовну,

— Ты отпускаешь меня?

Эмин горько ухмыльнулся и повел меня прочь, в сторону перрона. Следом за нами двинулась охрана.

— Все деньги Булата принадлежат тебе. Вы уедете, будете жить и ни в чем не нуждаться.

Я кивнула. Как скажешь, Эмин.

Мы остановились у известного красного таксофона: как иронично и жестоко, именно отсюда мама звонила много лет назад.

— Ты не такой как он. Еще не поздно уехать, слышишь? — прошептала я.

— Ты права: я не такой. Я еще хуже.

Расплывчатым взглядом я увидела его улыбку. Эмин спрятал руки в карманах и отвел взгляд. Я поднялась на носочки и тронула его за шершавую щеку — какой же он красивый.

— Ты здесь погибнешь, Эмин, — я непроизвольно всхлипнула, коснувшись его губ.

— Максимум сойду с ума. Без тебя.

— Умоляю, Эмин! Давай начнем все сначала? Купи билет, поедем вместе? Мы заляжем на дно, спрячемся… так можно, я знаю. Через десяток лет о тебе забудут.

Эмин взял мою ладонь и насильно опустил вниз. Его лицо было непроницаемым, только в глазах сгустилась тьма.

— Проблема в том, что я не хочу прятаться, Диана. Не хочу, чтобы забывали. Хочу, чтобы помнили, — припечатал Эмин.

— Мы можем любить друг друга. До старости, как ты хотел, — я крепко обхватила его кулак, — у нас будет семья, слышишь?

— Я бы не хотел, чтобы мой сын так легко отказался от нажитого мною. Я продолжу дело Булата, а ты… начнешь все сначала, маленькая.

С этими словами Эмин повернул меня за плечи к себе спиной. Его грудь тяжело вздымалась, он крепко прижал меня к себе, оставил поцелуй на виске и отпустил.

Мужские губы уткнулись в макушку, горячий воздух опалил кожу — Эмин быстро зашептал:

— Билеты в твоих руках. Через пять минут ты уедешь. И навсегда забудешь о том, кто я такой. Не прощайся. Не целуй. Не смотри на меня. Просто уйди, сядь в чертов поезд и не оглядывайся.

Я кивнула, грудь душили слезы отчаяния.

И тогда я увидела ее.

Мама была одна.

Ее руки были пусты, как и голубые бездонные глаза. Я не знала, что за год душа человека может высохнуть. Она потеряла мужа, пережила кошмар и отказалась от сына.

Я подошла к ней, склонилась и поцеловала ее сухую щеку.

— Поезд отбывает. Нам пора, мама.

Она заторможенно кивнула и сделала тяжелый шаг. Уезжать из Волгограда, в котором осталось ее сердце, было больно. Но выбора нам не оставили, у города появился новый хозяин.

После проверки документов мама оказалась внутри вагона. Я следующая.

Я подошла к проводнику, но по ошибке сделала то, чего делать было нельзя — оглянулась. Серые глаза неотрывно следили за мной. Мне так много хотелось сказать ему и в то же время сказать было нечего.

Прости? Прощай? Люблю?

Я не виновата? До скорой встречи? Выжги свою любовь, если сможешь?

— Туманова Диана?

— А? — я резко повернулась.

— Проходите, — поторопил контроллер, — скоро отбываем, располагайтесь.

— А куда прибывает этот поезд? — спросила я.

Женщина смерила меня недоуменным взглядом.

— В столицу, дорогая. В северную. Проходи скорее, время!

Значит, он отослал меня в Санкт-Петербург. Подальше от себя, поближе к выходу из России. Чтобы бежала без оглядки и как можно дальше.

Я обернулась: Эмин стоял на том же месте. Скоро нас будут разделять полторы тысяч километров. Ты этого хотел, Эмин?

— Прощай, — проблеяла я одними губами.

На миг мне казалось, что голова Эмина отрицательно качнулась. Я моргнула, и наваждение спало. Просто ветер сильный.

В следующую секунду я скрылась внутри вагона.

Мама уже ждала меня в небольшом двухместном купе, ехать больше суток. Я закрыла дверь на замок и пошатнулась, едва успев присесть на стол. Поезд тронулся. Мама равнодушно скользнула по мне взглядом, подперев щеку кулаком.

— Ты сказала ему?

— О чем, мама? — с тревогой спросила я.

— Я про дитя, что носишь под сердцем.

Я отодвинула шторку и бросила опасный взгляд в окно. Поезд набирал скорость, вместе с тем приближая нас к месту, откуда меня провожал Эмин. Его безжалостные глаза искали меня всюду.

И, наконец, нашли.

Я не смела отвести взгляд, до последнего пытаясь запомнить его лицо.

Он делал то же самое.

А когда серые глаза навсегда сменились безликой толпой, я судорожно выдохнула и приложила холодные ладони к пока еще плоскому животу.

— Нет, мама. Я не сказала ему. Эмин никогда не узнает о том, что у нас будет ребенок.

Конец