Девочка Эмина

Кажется, он понял. Понял, что я его спаситель. Или палач… тут как пойдет.

— Так, все, — я бросаю взгляд на часы, — отсчет пошел. Молись, чтобы Эльдар и его выродок вернули мне мою жену. И обязательно — в целости и сохранности. Ты попал в крупную игру, Максим. Мне жаль.

Осмотрев парня, я пришел к выводу, что ему не помешала бы медицинская помощь. Велю своему человеку ее обеспечить. В моем штате есть молчаливый врач.

— На выход, — бросаю охране.

— И долго я здесь буду? — кричит Ковалев вслед.

Оборачиваюсь назад, впиваясь в него красноречивым взглядом.

— Чем меньше, тем лучше. Для нас обоих, — цежу я, думая о Диане.

Я покидаю дом. В машине меня уже ждет водитель, я давно перестал водить сам. С нервами все чаще стал давить газ в пол.

А это чревато тем, что Диану я могу никогда не увидеть.

Внутри с Ковалевым остается дополнительная охрана. Его комната заперта на ключ, а в двери специально вырезан проем для еды, как у заключенных в камере.

Прости, парень. По-другому я не могу. Ты — мой единственный шанс обойтись без кровной мести.

Иначе я просто убью Эльдара. Собственными руками.

На телефон поступает звонок. Кто бы сомневался…

До отца уже дошла информация о Ковалеве. Ведь Эльдар рвет и мечет.

— Эмин слушает, — ухмыляюсь в трубку.

— Вырос, обнаглел, бесстрашный стал!.. — причитает он в трубку, — совесть потерял против дяди идти! — гневается отец.

— Я вижу, ты в курсе событий. Да, я выдвинул дядюшке свои требования взамен на мальчишку, и теперь на кону стоит репутация Эльдара. Если он хочет, чтобы о его беременной дочке никто не прознал, он вернет мне мою жену. Учись моей наглости, отец, — цежу в трубку.

— Он тебя посадит, Эмин. За ту девочку из Сибири посадит. Надолго и навечно! Ты понимаешь это, сын?!

— Девочка из Сибири… — ухмыляюсь я, — да, ты прав. Ты прав, отец. Девочка из Сибири еще аукнется всем нам.

— Что это значит?! — взревел отец.

— Это значит, что я верну Диану. Любой ценой. Даже если потом за решетку придется сесть… за девочку из Сибири, — ухмыляюсь грубо.

И сбрасываю звонок.

Пошел к черту, трус.

Выйдя из дома, я на миг остановился. Темно, свежо. Июльский ночной воздух приятно греет тело. Охрана следом тормозит позади меня, и в этот миг я отчетливо слышу хруст. Спереди, где-то слева.

Бросаю взгляд в сторону, но во тьме ночной не вижу ни ветки. Освещение нулевое, машина далеко.

Держу руку на курке. Предохранитель уже снят, время не теряю. Опыт, прожженный годами.

— Вы что-нибудь слышали? — бросаю охране через плечо.

— Нет, Эмин Булатович, — хором.

Хмурюсь, пытаясь вглядеться во тьму.

Совсем ты нервный стал, Эмин.

Ты без нее погибаешь. Смерть тебе уже мерещится.

— Иди к черту, смерть… — шепчу я в темноту, — сначала ее верну. Только потом сдохну.

Скоро водитель довез меня до Батальонной. Опустошенный, я возвращаюсь в такую же пустую квартиру.

Беру из бара начатую бутылку и молча захожу в спальню. Здесь ничего не меняется, даже Диана уже давно не мерещится мне. Я сажусь в кресло, на котором она так любила смотреть фильмы, и вспоминаю…

Вспоминаю, чтобы не сойти с ума.

Глава 41

До событий на волгоградском мосту

— Эмин, а что будет дальше?

Моя девочка лежала на кресле. Я сам положил ее туда, поближе к домашнему кинотеатру, чтобы смотреть фильм ей было еще интереснее. И вот фильм закончился, а мы остались. И проблемы, и моя любовь осталась.

Ведь с каждой секундой это безумство не уменьшалось, а лишь росло. Любовь росла до немыслимых размеров. Я не понимал — куда больше? И я этого боялся. Я все, связанное с Дианой, боялся.

— Что дальше? — задумчиво повторил я.

Медленно прокручиваю пульт в своих руках. Выключаю кинотеатр, погружая комнату во тьму. Оставляю приглушенный свет. Близился вечер в честь нашей свадьбы.

Но Диана хочет знать, что дальше.

Что дальше?

— Да, Эмин, — Диана крутится в кресле, бросая на меня свой сонный взгляд, — после того, как Анархиста не станет…

— А его не станет? — в прострации переспрашиваю я.

Диана замолкает как-то неуклюже. Резко замолкает. Только собиралась что-то сказать, а теперь — молчит.

— Но ведь ты обещал… — выдает она спустя пару минут, захлебываясь в собственном негодовании, — в нашу первую встречу ты обещал спасти мою маму.

— Я не обещал. Начнем с этого, — припечатываю холодно.

Я не обещал, моя девочка.

С чего ты это взяла?

Неужто нарисовала в своих розовых очках? Маленькая, наивная.

— Не обещал, — напоминаю ей, — но это не значит, что я не вытащу ее из рук психопата.

— Тогда Булата должно не стать, — тяжело вздыхает она, — и мы вновь возвращаемся к моему вопросу. Когда моя мама будет спасена, что будет с тобой? Со мной?

— Что будет с нами, Диана. Нет тебя и меня. Есть мы.

Не нравится мне раздельное сочетание.

Есть только мы. Ты путаешься в словах, маленькая.

Диана поднимается с кресла и добровольно ложится ко мне в кровать. Двигается к хищнику ближе. Почти бесстрашно.

— А если я захочу уйти? — выдыхает она… почти бесстрашно.

— Захочешь уйти? — сглатываю шумно, — я не понимаю, моя девочка.

— Если я захочу вернуться в прежнюю жизнь? Как минимум, уехать с мамой в Сибирь.