Девочка и кошка

— Тогда летите, счастливо Вам. Я буду ждать Вас этим вечером. Вы прилетите?

— Конечно, — ответил я, — до свидания.

Время моего отпуска пролетело быстро. По утрам мы с котом выходили в море, ловили рыбу, а когда первые звёзды появлялись на потемневшем небосклоне, я улетал к ней, в замок на краю обрыва. Мы летали до самого рассвета, слушали, как смеются звёзды, как растет трава, как с первыми лучами солнца начинают свою беседу цветы. Мне не хотелось уезжать, я знал, что там, за перевалом та хрупкая, нежная нереальность, охватившая меня, будет разрушена, обыденность вернется в мою жизнь, в моё сознание, и всё снова станет серым и блеклым. Я хотел остаться, но не мог — меня ждала работа, диссертация, невеста, которая так не хотела отпускать меня одного перед самой свадьбой.

Я собрал вещи, погрузил их в машину, и сказал коту:

— Ну что, Васька, поедешь со мной в город? Будешь жить у меня.

— Поеду, я ведь уже привык к тебе.

— Тогда садись, поехали.

Кот прыгнул в автомобиль, уселся на переднем сидении, и мы покинули наш причал. Когда мы поднялись на перевал, я повернул на узкую крутую дорогу, ведущую к замку. Она ждала меня у ворот, она знала, что я непременно заеду. Я остановился, выключил двигатель:

— Подожди меня в машине, Василий, я сейчас, быстро.

Кот встал на задние лапы, так, чтобы видеть через стекло. Я подошел к ней. Тихая, легкая грусть охватила меня, как не хотелось с ней расставаться!

— Я приехал проститься, — тихо сказал я.

— Прощайте, — ответила она так же тихо. — Вы можете в любое время приехать сюда, если пожелаете.

— Я приеду, обязательно приеду. А теперь прощайте, мне пора.

Когда я вернулся домой, в свой привычный мир, я понял — что-то во мне изменилось. То, что раньше казалось важным и значительным, теперь виделось совершенно не существенным, а мелочи, которых я прежде не замечал, приобрели какой-то особый смысл. Моя диссертация, подготовленная к защите, теперь волновала меня значительно меньше, чем здоровье бродячего кота, которого покусали собаки. Мы прогуливались с Васькой по двору, и увидели, как две собаки загнали в угол кота. Мы отогнали их, но одна из собак всё же успела схватить несчастного кота за шкирку. Я регулярно возил его в поликлинику на процедуры, покупал дорогостоящие лекарства, и был счастлив, когда тот пошёл на поправку. Я не мог наслаждаться вечерним покоем летнего парка, всю душу мою пронизывала боль травы, пробивающейся сквозь асфальт. А по утрам я просыпался от плача цветов, задыхающихся в копоти и гари города.

Мой научный руководитель начал проявлять беспокойство по поводу отношения к работе над диссертацией, он вызвал меня для серьёзной беседы:

Когда ты собираешься выходить на малую защиту? — с тревогой в голосе спросил он. — Все сроки уже прошли. Ведь работа твоя готова, чего же ты ждёшь?

— Дело в том, Владимир Сергеевич, что я не вижу особого смысла в своей работе.

— Как? Ведь работа ободрена ведущими специалистами нашего института, получены акты реализации. А ты не видишь смысла?

— Но в моей работе нет ничего особенного. Это рядовая, обычная работа. Ничего нового науке она не даст.

— А ты хочешь чего-то особенного? Выдающегося? Да, выдающаяся работа — это девяносто девять процентов гарантии шумного провала, и только один процент вероятности успеха! А твоя работа ровная, стабильная, тема выигрышная, она пройдет на учёном совете без возражений.

— Я в этом не сомневаюсь. Но уверен, что после защиты её положат на полку, и никто, никогда не поинтересуется ей. Она будет пылиться, как и многие подобные работы, пока не пойдёт на макулатуру.

— А ты чего хочешь? Чтобы главы твоей работы вошли в учебники? Если хочешь чего-то добиться в науке, нужно идти по ступенькам. Первая ступенька — это кандидатская диссертация.

— Шагать по ступенькам лестницы, которая никуда не ведёт? Посредственная кандидатская, бездарная докторская, что дальше?

— А добавка к зарплате тебя не интересует? А положение в научном обществе?

— Но ведь тема бесперспективная. Никакой пользы, кроме добавки к моей зарплате, от этой работы нет.

— Ведь есть же акты реализации!

— Владимир Сергеевич, Вы же прекрасно понимаете, что акты липовые. Никто никогда не станет строить автоматизированную систему управления на основе положений и алгоритмов, разработанных в моей диссертации. Каждый разработчик будет искать свои методы, наиболее соответствующие особенностям объектов управления. В практической работе никто не станет заниматься ерундой.

— Ты хочешь сказать, что весь наш НИИ занимается ерундой?

— За весь НИИ говорить не буду, но наша лаборатория, действительно занимается ерундой. Никакой практической пользы от наших исследований нет.

— Думаешь, я этого не понимаю? Ты самый умный? Самый сознательный? Нам выделяют средства под тематику, а это зарплата целого коллектива! И твоя, в том числе! Хочешь, чтобы все мы остались без работы?

— Я не хочу никого лишать работы, но выходить на защиту со своей темой я не вижу смысла.