Девочка и пёс

Ему казалось что он придумал гениальный ход, сняв через подставное лицо второй номер. Он мог спрятать в нём всё что угодно и шпики герцога никогда этого не найдут. Он вполне допускал что его первый номер могут обыскать, хотя конечно это маловероятно. Зачем? Чтобы убедиться что он увез в банк все свои ценности? Но вряд ли герцога теперь интересуют деньги, которые он отдал за девочку, они для него потеряны это ясно. И к тому же вполне очевидно, что Лург все их отвезет в банк, это самое надежное и разумное. Скорей герцог волнуется насчет того не является ли всё это грандиозной аферой и не сбежит ли судья в неизвестном направлении. И Мастон не сомневался, что именно с этой целью, не дать ему исчезнуть, за ним и будут приглядывать. Хотя с другой стороны, убедиться что он увез в банк все свои деньги, это тоже разумно, решил судья. Тогда герцогу и особенно переживать не нужно что его подчиненный не предъявит никакой девочки и сбежит. Счета судьи просто заблокируют и он не сможет получить с них ни одной монеты. И все останутся при своих. Хотя, конечно, нет. Мастон прекрасно понимал, что в этом случае прежнему статус-кво не бывать, ему пришлось бы всю оставшуюся жизнь провести в бегах, каждый день ожидая подосланного убийцу. Даже если бы он не получил ни единой монеты из денег герцога, последний всё равно никогда бы не простил его за обман. И зачем спрашивается нужна такая жизнь. Герцог конечно тоже это понимает и именно поэтому уверен в честности Лурга и так легко расстался с деньгами. Но всё же надо стараться предусмотреть всё. И поэтому люди герцога будут следить за судьей, а сам судья будет хитрить и прятать свои сокровища. Просто так, на всякий случай.

В двухкомнатном номере 28 было тихо, прохладно и сумрачно. Его окна выходили в роскошный внутренний сад гостиницы и в комнатах всегда царил покой, умиротворение и витали легкие благоуханные ароматы. Стены номера покрывал чудесный аксамит, мерцающий серебристыми искрами, а в гостиной над камином всё так же висело большое героическое полотно, изображающее прославленного Эрла Янга на коне в пылу горячей битвы. Мастон улыбнулся, всё было точно также как почти 20 лет назад. Только сейчас рядом с ним нет любимой женщины, но это ничего, это уже не важно, в конце концов в его руках теперь целый мир. Он засунул сумки с золотом под широкую кровать с балдахином, а большую часть алмазов, те что "не менее 12 карат", ссыпал в маленький мешочек, стянул завязки и, не мудрствуя лукаво, встал на стул и запрятал в атласных складках на карнизе балдахина.

Вернувшись в свой первый номер, он, энергичным дерганьем шнура, вызвал консьержа и распорядился приготовить для себя экипаж, спустить вниз сундуки, а также отправить посыльного с письмом в Восьмой свод, Килбернское отделение Судебной Палаты. В письме дежурному по отделению Мастон Лург приказывал запрячь его карету и пригнать её к гостинице "Этоли Ривс". Невысокий сухонький консьерж лет 60 от роду, с остатками тщательно прилизанных седых волос и в идеально отутюженном, чистом, темно-синем камзоле почтительно, чуть изогнувшись в крестце выслушал постояльца, сделал пару уточнений по требуемому экипажу и, заверив что всё будет немедленно исполнено, взял письмо в свод и исчез. Судья одобрительно покачал головой, ему импонировала вышколенность персонала "Этоли ривс". "Да и вообще нужно привыкать к этому", сказал он себе, с усмешкой подумав, что скоро многие вокруг него будут вот так вот почтительно изогнувшись, замирать, изо всех сил изображая внимание и усердие.

Деньги и оставшуюся часть бриллиантов он развез по двум банкам: "Домус оптима" и "Кастор и сыновья". И там и там, как только узнавали о цели его прибытия и размерах его вложений, то тут же окружали самой трогательной заботой и выказывали самое искреннее рвение помочь и услужить. К судье выходил самолично управляющий банка, с благожелательной улыбкой выслушивал все пожелания, рассыпался в заверениях о том что всё будет исполнено в наилучшем виде, давал все мыслимые и немыслимые гарантии сохранности денег и своевременной выплаты процентов и клятвенно обещал что от сотрудничества с банком многоуважаемый клиент будет испытывать только одно сплошное удовольствие.