Девочка и призрак

Куда уж проще – применить заклинаньице «в центре внимания», уцепившись за её балетки. Так, чтобы все повернулись посмотреть на Камелию, когда та шла в столовую из класса, последнего в дальнем корпусе. Проще простого, чтобы каждый заметил красное пятно на её юбке, которое для всего мира выглядело как свежая кровь, ярко алеющая на бирюзовом хлопке (страшный сон каждой девочки).

Обычно это Камелия шепталась и хихикала над другими за их спиной (да и в лицо тоже). Поэтому внезапно очутиться по другую сторону было ужасно неприятно (Розик догадался об этом по тому, как она ускорила шаг, как сжимала и разжимала кулаки, глядя в пол). Она быстро отыскала в столовой Дивью и стиснула её руку.

– Что происходит? – услышал Розик шёпот Камелии. Он бесшумно вскарабкался по грубой ткани её белых носков, чтобы лучше видеть происходящее. – Почему на меня все таращатся? У меня что, вскочил прыщик?

Дивья осмотрела её лицо, хмурясь:

– Не-а, с чего бы? Не вижу… О боже! – Она прижала ладони к губам, и Камелия выпучила глаза:

– Что? Что? В чём дело?

– Идём в туалет. Быстрее! – И Дивья повела Камелию в ближайшую уборную. Она шла позади, пытаясь закрыть подругу от любопытных взглядов окружающих, и, грубо вытолкав в коридор двух девочек, которые в это время мыли руки в раковине, заперла дверь.

Через несколько минут за закрытой дверью раздался пронзительный крик.

Розик улыбнулся. Несколько мгновений спустя подруги выбегут в коридор с красными от ярости лицами. Они не остановятся, пока не выяснят, чьих это рук дело. И кого же они застукают с красной краской на ладонях? Конечно же, Цзин Вэй, которой поручили украсить класс к китайскому Новому году, наступающему как раз в этом месяце. Цзин Вэй, которая пришла в школу пораньше, чтобы закончить огромную стенгазету с красными фейерверками и словами «СЧАСТЛИВОГО КИТАЙСКОГО НОВОГО ГОДА!». Цзин Вэй, которая выбрала точно такой же оттенок красной краски, которая теперь украшала юбку Камелии…

Это было просто. Изумительно просто.

Розику оставалось только сидеть и ждать, когда месть окончательно свершится.

Глава тринадцатая. Девочка

В КОНЦЕ КОНЦОВ её нашла Сурайя. Цзин всхлипывала внизу лестницы, самой дальней от вестибюля. Из носа бежала кровь. Правая рука была согнута под таким неестественным углом, что Сурайя непроизвольно отвела взгляд. На полу лежали осколки очков в чёрной оправе. Кто-то наступил на них с такой силой, что растёр стёкла в порошок.

Сурайя быстро опустилась на колени и с распахнутыми от тревоги глазами склонилась над Цзин:

– Цзин, ты в порядке? – Глупый вопрос. Она поняла это, ещё когда слова только соскальзывали с языка. Но что ещё скажешь перед лицом настолько очевидного страдания?

– Не могу пошевелить рукой, Су, – прошептала Цзин. – Всё болит.

Сурайя осторожно убрала с лица подруги лезшие в глаза волосы.

– Не волнуйся, – прошептала она. – Я сбегаю за помощью – одна нога здесь, другая там. – И она побежала вверх по лестнице, а потом по коридору, так громко зовя учителя, как сама от себя не ожидала.

Цзин Вэй увезли на «Скорой». Выли сирены, красные и синие огни отбрасывали странные тени на бежевые школьные стены.

Всем сказали, что она упала с лестницы.

Однако когда Сурайю увела школьная медсестра (которая дала ей холодный сладкий шоколадный напиток и уложила в медицинском кабинете, чтобы она «оправилась от потрясения»), девочка увидела, как чиновники с серьёзными лицами повели Дивью и Камелию в кабинет директора напротив и закрыли дверь. Подруги выглядели бледными, испуганными и на удивление кроткими. Когда они проходили мимо, Дивья схватила Сурайю за руку.

– Мы этого не хотели, – прошептала она хрипло. Ладонь была потной, голос пронизан тревогой и сожалением. – Так вышло. Несчастный случай.

Позднее, выглянув из окна медицинского кабинета, Сурайя увидела их родителей: маму Камелии, изящную и светловолосую, на высоких каблуках и с надменным выражением лица, и маму Дивьи, пухлую и встревоженную, с выбившимися из пучка на затылке волосами с проседью.

Сурайя пролежала на бугорчатом матрасе единственной койки медицинского кабинета, казалось, не один час. Всё это время она вспоминала потное лицо Цзин, искажённое болью, физиономии Камелии и Дивьи (она ещё никогда не видела их такими напуганными), гримасу Розика и его злорадную улыбку, когда полчище комаров опустилось на играющих детей. На каждом лице, которое возникало у неё перед глазами, были разные эмоции. Сначала беспокойство, затем гнев, потом разочарование – и страх. С каждой минутой они разрастались и переплетались между собой всё сильнее. Ей показалось, что она лопнет от такого переизбытка чувств.

Учебный день наконец подошёл к концу. Перед тем как сесть в автобус, Сурайя достала Розика из кармана и поднесла его близко к лицу – так он мог видеть её твёрдый взгляд, раздувающиеся ноздри и стиснутые зубы. В её ладони было тяжело дышать.

– Поговорим дома, – сказала она, чеканя каждое слово, и убрала его обратно в карман.

Они ехали молча всю дорогу до деревянного дома у рисовой плантации.