Девочка и сигарета

Предложение мерзкого преступника могло изменить ход Martyre Academy. Новость прозвучала по всем каналам и стала предметом живейшего обсуждения в обществе. Одни выступали за обмен; другие считали, что нельзя нарушать юридические нормы даже ради спасения заложника. Восторжествовало первое мнение. В теленовостях его резюмировал тридцатитрехлетний программист Франсуа: «Этот человек совершил ужасное преступление. Он психически болен. Но если он хочет искупить вину ценой собственной жизни, значит, он еще не потерял человеческое достоинство. Почему бы не дать ему шанс?» Мать Амандины, нарядившаяся по случаю интервью на канале «У-ля-ля» в брюки из искусственной кожи и лиловую блузку, выразила несогласие с этой точкой зрения. Возмущенная матрона заявила: «Этим моей дочери не помочь! Она все время молчит и отказывается ходить в детский сад. А я еще не получила компенсацию морального ущерба. Пусть этот монстр наконец-то раскошелится, тогда я смогу оплатить лечение Амандины!»

Марен Патаки развеяла опасения разъяренной мамаши, заверив ее, что перед отправкой на Ближний Восток заключенный перечислит все свои средства на возмещение ущерба. Развитие событий тормозила лишь позиция властей: «Никаких переговоров с террористами». Правительственное мнение все более открыто оспаривалось. Члены ассоциации жертв терактов раздавали на улицах листовки «За обмен мерзавца на невинного!». Решающим в жарком споре стало заявление экуменического сообщества епископов, имамов и раввинов. Они призывали гражданские и церковные власти «сделать все возможное для осуществления акта милосердия, спасительного для невинного и очистительного для виновного». Государственные мужи прислушались к совокупному голосу представителей разных конфессий. Позиция Церквей восторжествовала. В телевизионном интервью Президент Республики положил конец дебатам и разъяснил, почему, учтя все факты, правительство в конце концов присоединилось к мнению религиозных деятелей.

Вот тут-то и выяснилось, что никто не удосужился узнать мнение самих террористов. Согласятся ли бандиты обменять невинного на преступника? Пойдут ли они на такой риск? Послание террористов разрешило эти вопросы и обозначило их официальную позицию: откликаясь на призыв церковных властей, они пожелали явить миру гуманизм своего дела и восстановить репутацию террористического движения; они согласились на обмен. Операция должна была состояться во второй половине июня. Точная дата не разглашалась.

Несколько месяцев спустя в эксклюзивном интервью одному из религиозных телеканалов отец Эль Гури поведал о тех драматических событиях.

*

Операция развернулась в пустыне, в нескольких километрах от сирийской границы.

С разрешения церковных властей местное христианское ополчение охраняло экспедицию. Согласно совместно разработанному плану, спецслужбы конвоировали арестанта до Бейрута, а представитель Маронитской церкви должен был сопровождать его до самого места обмена. Отец Эль Гури, католический прелат и прирожденный секретный агент, уже много лет участвовавший в подобного рода сделках, гарантировал успех миссии.

Как только добровольный смертник под охраной двух полицейских в штатском прибыл в аэропорт Бейрута, ливанская полиция эскортировала его в епископат. В этом здании за высокой белой стеной решались секретные вопросы церковной дипломатии. Посреди благоухающего жасмином дворика журчал фонтан. Когда закованный в наручники заключенный вышел из машины, он впервые со дня ареста почувствовал себя свободным от гнета допросов. На крыльце дома его встретил крепкого телосложения загорелый небритый священник в черном костюме, с маленьким серебряным крестиком на лацкане пиджака и с сигаретой в зубах. Спустившись по ступенькам, старый вояка хриплым голосом с раскатистыми «р» радушно приветствовал гостя:

— Добрый день, весьма рад нашей встрече!

Не удосужившись поздороваться с представителями спецслужб и ливанской полиции, прелат обнял заключенного, словно долгожданного друга, и объявил:

— Выезжаем завтра утром, а сегодня я бы хотел с вами поболтать. Выпьем чаю, помолимся. Господа, будьте любезны, снимите наручники!

— Эй, тут вам не отель! — прорычал один из охранников, явно не столь дружелюбно настроенный.

Отец Эль Гури в ярости повернулся к нему:

— Согласно договоренностям, с этого момента заключенный находится под моей ответственностью. Я буду обращаться с ним по своему усмотрению, даже как с почетным гостем, если мне так будет угодно. На рассвете я вместе с христианскими ополченцами отправлюсь к месту обмена. Вы будете ждать меня здесь; в вашем распоряжении помещения с другой стороны двора. Больше нам не о чем говорить.

Освобожденный от наручников узник проследовал за прелатом в комнату с высоким потолком. По стенам висели портреты епископов и патриархов. Мужчины уселись друг против друга за массивный деревянный стол. Монахиня принесла чай. Потом священник вытащил из кармана «Голуаз» без фильтра и протянул пачку собеседнику: