Девочка я о тебе мечтаю

– А ты… – навис он надо мной, каким-то диким взглядом впиваясь в моё лицо. – …могла бы и не рыдать на весь класс, чтобы тебя потом все жалели. Алла передаст отцу, что я довёл до слез одну заучку!

– Но ты и правда меня обидел, – вжималась я в стену, пытаясь уберечь себя от его тепла и запаха, которые я ощущала так близко, что мое тело предательски начинало дрожать.

Питерский ровно секунду ещё вглядывался в мои глаза, затем скользнул взглядом по моим губам, отчего их внезапно закололо. Он неожиданно наклонился ниже. В голове невольно стали появляться дурацкие мысли, что он сейчас меня поцелует…

Я вздрогнула, когда кончик его носа коснулся моей макушки. Роман сжимал своими горячими пальцами мое запястье, а носом втягивал в себя запах моих волос.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Как дикий зверь какой-то, он словно наслаждался этим процессом.

Я же стояла и не дышала, словно замершая статуя. Меня просто парализовало, я не могла и двинуться с места.

Зачем он это делает? Играет, как кот с мышью… Я же собрала все свои силы, заставила себя напрячься в попытке сбежать от этого гнёта. Но он и сам уже отступил на шаг, выпустив мою руку с нескрываемым пренебрежением.

– От тебя булками несёт, что ли, заучка?

– Это духи… – еле пролепетала я.

– С запахом булки? Оригинально. Ты пахнешь столовкой. На, – достал он из кармана белоснежный носовой платок. А бумажный – платок Димы – забрал и выбросил в мусорное ведро. – Выкинь эту гадость одноразовую… Он чистый. Вытри свои сопли. Ненавижу бабское нытьё…

Роман вложил мне в руку платок. Повернулся ко мне спиной, за несколько огромных шагов пересёк небольшую комнату, открыл дверь и вышел в коридор.

4.4

Я опустила глаза на платок Ромы. Такой белоснежный, что жаль портить. Убрала его в карман пиджака, нос утёрла салфетками в уборной. Тоже отправилась в класс.

В коридоре Алла отчитывала Романа, который, насупив брови, слушал её.

– Ты зачем закрылся, Питерский? Что вы там делали?

– Разговаривали.

– И для этого надо было закрыть дверь?!

– Попов мешал.

– Попов беспокоился о девушке!

– Ей не нужна его забота. Пусть засунет её себе в зад…

– Питерский, следите за языком! Вы с классным руководителем говорите! Катя, подождите.

Алла увидела идущую мимо меня. Мне пришлось остановиться на расстоянии пары шагов от них. Ледяные глаза Романа уставились на меня, и по спине побежал холодок. Ненавижу, когда он так смотрит. И ненавижу свою реакцию на это… Я не выдержала и первая опустила ресницы, переведя взгляд в пол под моими ногами.

– Да, Алла Дмитриевна, – отозвалась я. – Слушаю вас.

– Питерский вас обидел? – заглянула она мне в лицо, словно ища признаки какого-то насилия. – Скажите, не бойтесь! Мы найдём на него управу.

Обидел?

Да.

Но я не хотела выносить это на всеобщее обозрение.

– Н… нет, – отлепила я язык от нёба и ответила ей. – Ничего страшного мне… Рома не сделал.

– Что вы там происходило? – строго спросила она меня.

Я подняла глаза и снова встретилась со льдом голубых глаз Романа. Он сузил их и ждал, что же я скажу о том, что было за дверью женской уборной.

– Мы просто поговорили, – ответила я. – Рома хотел извиниться. Даже дал мне носовой платок. Вот.

Я достала из кармана пиджака вещь Ромы и продемонстрировала её учителю.

– Да? – взметнула брови вверх Алла и переводила взгляд с него на меня. – Извиниться?

– Да, – кивнула я. – И сейчас тоже хочет. Так и сказал мне: «Катя, я готов извиниться перед Аллой Дмитриевной и перед всем классом».

Повисло молчание. Питерский свёл брови вместе, понимая, что я спасла его зад, но одновременно и подставила.

– Ну что же… – остыла тут же Алла. – Тогда это меняет дело. Похвально, Питерский, похвально. Это так по-мужски – признать ошибку и попытаться её исправить.

– Согласна с вами, Алла Дмитриевна, – поддакнула я, уже предвкушая, как стану слушать извинения Ромы при ребятах. С другой стороны, в душу закрался страх – Питерский не простит мне своего позора и обязательно отомстит. Но это будет потом… – Очень по-мужски. Он готов.

– Тогда идёмте, – указала она рукой на двери нашего класса, и мы двинулись за ней следом.

Роман дождался, когда я поравняюсь с ним, и пошёл рядом.

– Слышь, рыжая, – дернул он меня за рукав. – Ты что это придумала?

– Извиняться будешь на весь класс, – сказала я с улыбкой, вздёрнув нос. Достал уже за прошлый год. Пора бы уже и отвечать за своё хамство.

– А ты не офигела, заучка? – сверкнул он глазами, словно разъяренный волк, и я невольно вжала голову в плечи. Очень надеюсь, что он этого не заметил…

– Офигел у нас ты, Питерский. И только ты один.

– Что вы там шепчетесь? – обернулась с подозрением на нас Алла.

– Слова подбираем. Для извинений прилюдных, – ответил ей Роман.

– Правильно, – кивнула она и остановилась у двери, пропуская нас первыми. – Сейчас и начнём.

Мы встали с ним посередине класса на обозрение множества пар глаз. Одноклассники притихли и ждали, что будет. Алла прошла мимо нас к учительскому столу и подтолкнула Романа.

– Итак? Роман, вы что-то хотели сказать Катерине?