Девочка, я о тебе мечтаю

Спустя минуту адрес рыжей был у меня в руках. Ещё спустя пару минут я назвал его водителю. Пока мы ехали в отдаленный район с небольшими квартирами, я всё думал о том, что мне очень хочется, чтобы Катя ко мне всё же вышла сейчас. Как бы я ни прятал чувства перед другими и ни держал лицо, на самом деле переживал о её состоянии. Мне хотелось её прижать к себе и хоть немного успокоить, сказать, что она не одна. Только как это восприняла бы Катя после всего, что было…

Очень волновался, когда кнопка звонка была уже нажата, а за её дверью послышались шаги…

Дверь распахнулась, и передо мной предстала женщина лет пятидесяти. Грустная, с чёрной повязкой на голове. Наверное, соседка какая-то.

— Здравствуйте! — сказал я. — Можно с Катей поговорить?

— И чего вы сюда таскаетесь? — вздохнула она. — Горе у Катюши, бабушка у неё померла. В детский дом теперь отдадут её. Не до вас ей сейчас! Потом приходите.

Она попыталась закрыть дверь перед моим носом, но я успел всунуть между косяком и дверью свой кроссовок.

— Подождите, — удержал я дверь и рукой. — Я всё это уже знаю. Мы хотели от класса помощь предложить. Мы знаем, что Кате не по силам похоронить бабушку достойно, и мы можем помочь.

Женщина перестала пытаться закрыть дверь и уставилась на меня.

— Ну, ежели так, так попробуй поговори, — сказала она, пропуская меня в тесный коридор. — Только не уверена, что она сможет — Катенька под сильными успокоительными. Пришлось врача вызывать, ну так уж рыдала девка, такие ужасы кричала, что жизнь не нужна и прочее, что мы уж не знали, что и делать.

Я нервно сглотнул. Эти слова будто по сердцу лезвием прошлись. Оно болезненно сжалось.

Бедная. Как тяжело ей сейчас!

Рыжее Солнце.

Моя Катёнок.

Как бы я хотел облегчить твою ношу. Я бы разделил эту боль с тобой. Только ты меня к себе не подпустишь…

— Я попробую всё равно, — настоял я. — Есть важная информация для неё. Если Катя откажется слушать, я передам через вас. Вы соседка?

— Да, дружили мы с Полиной Ефимовной. И Катюня мне как внучка… Жаль, забрать ее я не смогу — места у нас нет, да и я старая уже для этого.

— Бабушка в морге сейчас?

— Естественно. Волчьи времена… Денег нет на нормальную могилу. Сказали, закопают под номером в чью-то брошенную…

— Мне нужна будет информация о ней. Я передам отцу, он у меня депутат и в мэры баллотируется. Он поможет.

— Тогда дай бог вам с папой здоровьечка! — окинула она меня более любопытным взглядом. — Не каждый готов откликнуться в такой ситуации.

— А ещё кто приходил? Сегодня? — не удержался и спросил я.

— Дмитрием представился он, — ответила соседка. — Да, сегодня.

Я стиснул зубы плотнее.

Попов.

Долбаный грифон.

Я тебе ноги между собой сошью, чтобы ходить больше никуда не мог!

— Только Катя общаться с ним не захотела. Так что… Не знаю, станет ли она говорить с тобой, соколик…

— Так ему и надо! Питон вонючий. Приполз он…

— Что ты там бормочешь? — обернулась в недоумении женщина.

Я вслух это ляпнул?

Видимо, да.

— Куда идти, спрашиваю.

Я уже снял кроссовки, рюкзак и куртку, оставшись в джинсах и белой футболке.

— А… Идемте, — кивнула женщина и пошла вперёд по квартире.

Здесь стояла такая тишина, что мне стало не по себе. Телевизор не работал, все отражающие поверхности занавешены простынями, в углу иконы и свечи.

Резко пахло лекарствами, корвалолом больше всего.

Свалилось же на тебя, заучка моя…

Женщина остановилась у дальней двери и постучала. Никто не отозвался. Она пожала плечами — мол, что я говорила? А потом толкнула дверь и заглянула внутрь комнаты.

— Катенька, девочка… Тут к тебе из школы пришли. Надо поговорить насчёт похорон. Помощь предлагают. Можно твой одноклассник зайдёт?

Видимо, Катя кивнула. Соседка отошла в сторону, пропуская меня.

— Поговорите, — сказала она, прикрывая за собой дверь. — Я, если что, здесь.

Картина, представшая передо мной, когда я оказался в комнате, меня поразила. Я не зря называл её котёнок — Катя полулежала в кресле, подобрав под себя ноги. Словно маленькая печальная кошечка. Почти ещё котёнок, оставшийся на морозе.

Она повернула голову на шум моих шагов, и её глаза, которые до этого ничего не выражали и были словно пустыми и равнодушными ко всему вокруг, расширились.

— Рома? — Голос её звучал слабо, но удивление я отчетливо уловил.

— Привет, я…

— Пришёл добить меня?

Она вдруг села ровно и уставилась на меня прямо и с вызовом. От такой фразы я даже растерялся.

— Нет, я…

— Не надо, Ром, — покачала она головой, и её огромные голубые глаза наполнились слезами. Ресницы уже мокрые — она плакала и до этого. — Не надо больнее. Ещё… Ты пришёл в очередной раз посмеяться надо мной? Не стоит. Жизнь уже сделала это за тебя. Ты хотел, чтобы я не могла учиться в гимназии и не раздражала тебя? Больше я не буду там учиться. Просто не смогу. Мой детский дом будет находиться слишком далеко от гимназии. Можешь теперь пойти и от души посмеяться над судьбой неудачливой сиротки! Теперь это слово подходит мне по праву и в полной мере.