Девочка-яд

— Адам, вот она моя крошка горячая… — с гордостью заявляет Максим. — Убери этого идиота отсюда, — кивает на Славика.

— Евграфов, да ты нажрался… — смеется мужчина. А я понимаю, что он совсем не поможет нам. Не зря бармен напомнил мне хирурга. Они друзья? Или родственники?

— Пошел ты, — кривится Макс, но в этом случае беззлобно. Но хватку ослабляет, и мне удается отстраниться. Спешу подняться из-за стола, хватаю Славика за руку.

— Пойдем.

Парень кивает, выходит вперед. Мы направляемся к дальнему коридору, на выход. Я дико зла, но пытаюсь держать себя в руках. Впереди еще объяснения со Славиком. Надеюсь, парень поверит моим словам и простит меня за этот ужасный вечер.

Впереди дверь. И я выдыхаю мысленно, думая о том, что сейчас мы покинем это место. Славик выходит первым, я следую за ним, но не успеваю сделать это. Чувствую хватку на своей талии, а в следующий момент меня резко оттягивают назад. Хлопает входная дверь, а в следующую секунду щелкает замок. Я в темноте, прижата к стене чем-то тяжелым и пахнущим виски. Славик начинаем барабанить в дверь, не в силах ее открыть. А я не могу отвести испуганного взгляда от голубых глаз, смотрящих на меня.

— Попалась, Рыбка, — его губы касаются основания моей шеи. Он проходится по коже нежными касаниями. Голова кругом, сердце бухает в груди. Его руки блуждают по моему телу так по-хозяйски, будто Евграфов имеет на меня все права. И когда его тяжелая ладонь накрывает, слегка сжимая, мою грудь, я прихожу в себя.

— Максим, я тебя убью, черт возьми! Ты что творишь?! — рычу, пытаясь оттолкнуть его в грудь. Но такое чувство, словно упираюсь ладонями в неподвижную каменную стену. Улыбка расползается на его губах. Наглая, самодовольная. И это злит еще больше.

— Это ты что творишь, чокнутая?! Какого черта с другими мужиками шляешься? Заявилась в бар моего друга с этим недоноском и думаешь, я пройду мимо? — он продолжает трогать меня. Его рука скользит вверх по бедру, накрывает ткань моих трусиков. Низ живота наливается тяжестью от этих касаний. Я ненавижу этого придурка! Снова и снова толкаю, а он продолжает свою пытку, лаская пальцами мою плоть. Рычу от бессилия. Хватаю его за шею, сжимаю, пытаясь привести в себя. Он замирает. И когда я решаю, что победа за мной, поднимаю на взгляд к его глазам. Только там все то же веселье.

— Ну и? Будем играть в злую госпожу? — спрашивает, изогнув бровь. Черт! Он с ума меня сведет! Отпускаю его, но к своему счастью, получается немного отстраниться.

— Послушай меня. Не надо этого, — пытаюсь снова и снова воззвать к его разуму. — Я предлагала тебе перевести меня в другой отдел, но ты не стал. Та ночь была ошибкой, как и моя практика у тебя, слышишь?

— Ой ли? — смеется, снова прижимая меня к себе. Зарывается носом в волосы, целует мои плечи.

— Поверь, если бы я знала, что под маской твоя противная физиономия, я бы лучше Волка выбрала, — едва не плачу от бессилия.

— Ты врешь, девочка. Мы оба это знаем, — ухмыляется довольно, продолжая свои пытки. Его пальцы скользят по кромке платья, оттягивают его вниз, оголяя грудь.

— Ты тянулась ко мне. И в той гребаной комнате для тебя, как и для меня, никого не существовало, — говоря это, он играет с моим соском. Его пальцы кружат вокруг твердой горошины, стискивают ее, вырывая из моей груди стон.

— Тебе кажется. Потому что ты совсем не в моем вкусе, — я держусь из последних сил. Не могу отстраниться, не могу закрыться от него. Он словно наркотик. Уже попал в мои вены и затапливает дурманом. Но мысли о Славике. Который сейчас за дверью, злой и раненый… Они позволяют мне не забывать о злости к Евграфову. Они позволяют держаться.

— Ты мне не нужен, ясно?! Давай не будем путать больницу и тот трах. Да и вообще про трах можешь забыть. Не было его.

— Не могу… — кажется, он совсем не слышит меня. — Вряд ли смогу забыть… — шепчет, лаская языком мою грудь. Его рука оттягивает кромку трусиков.

— Не смогу забыть вот эту родинку, — он ведет по правой стороне лобка, с точностью останавливаясь на месте небольшого пятнышка на моей коже. Жар разливается по телу. Ненавижу его. Ненавижу!

— Может, ты и крутой хирург, Евграфов, но крутым пикапером тебе не быть. Прости. Твои потуги смешны. Оставь их для молоденьких практиканток.

— Тише, Рыбка моя. Поменьше грязных слов, — смеется, обдавая горячим дыханием мою кожу, вжимаясь в меня бедрами. Черт, все грозит выйти из-под контроля. И я не могу этого допустить.

— А то жалеть будешь, когда сохнуть по мне начнешь.

— Я? — смешок слетает с губ.

— Ты все равно моей будешь, Лена-а-а, — протягивает, не обращая внимания на мои слова. — И больше ничьей.

— Не смеши…

Он вдруг отстраняется. В один момент его пальцы больше не ласкают мой клитор, его губы не истязают мою грудь. Я не чувствую его раздражающего тепла, его твердости тела и запаха парфюма и алкоголя. Низкий тембр его голоса больше не заставляет мою кожу покрываться мурашками. И первое, что мне хочется сделать — вернуть все обратно. Но я остаюсь на месте, силясь остыть.