Девочка-яд

Нас накрывает. Но это уже не имеет значения. Мы где-то далеко и не слышим собственных хрипов и стонов, не чувствуем боли от впившихся в кожу ногтей, не ощущаем, как стискиваются наши объятия, как губы жадно терзают друг друга. Мы ничего этого не видим. Ничего этого нет. Есть только любовь. Чистая, светлая, как небо в ясный морозный день зимы. Дарующая надежду, вселяющую в души потерянных веру в лучшее.

Глава 26

Лена

— Ты как? Согрелась? — в проеме двери появляется Макс. На нем лишь короткие шорты ярко-салатового цвета, а в руках любимого поднос с едой.

Он ставит его мне на колени. Макс улыбается, наблюдая за тем, как я пытаюсь выбраться из-под десятка слоев одеял, в которые он укутал меня после того, как мы вернулись домой.

— Мне кажется, ты слишком кутаешь меня.

Евграфов только улыбнулся довольно.

— Так надо. Ты же не хочешь заболеть. Кто мне будет завтра подавать скальпель на операции?

Я хотела сказать ему, что тот единственный чих не от холода, а от того, что он прямо перед моим носом встряхнул свою футболку. Я хотела сказать, что мне жарко, и я чувствую себя цыпленком на гриле. Но все вылетело из головы в один миг.

— Только не это, — слетело само с губ.

— Ты должна начинать это делать. Практика на то и практика, чтобы бороться со своими страхами.

Иногда мне кажется, что он издевается надо мной. Бороться со страхами… ага, как же. Почему же тогда он не назначает Светку главной по уборке операционных? Или не дает ей бумажную работу? Она всего этого ой как боится. Нет, Евграфову нравится испытывать меня.

Макс уходит из комнаты, а я смотрю на такой аппетитный бутерброд, на кофе и понимаю, что есть мне уже не хочется. Поджилки трясутся от той ответственности, которую он на меня возлагает.

Макс спускается вниз к Адаму. У них какой-то срочный разговор. Я же, воспользовавшись его отсутствием, иду в душ. Приведя себя в порядок, переодеваюсь в пижаму. Звоню Гоше, немного болтаю с ним. Брату лучше, и это радует. Он, не переставая, говорит о реабилитационном центре, строит планы на будущее.

Спустя час в дверях комнаты наконец-то появляется Евграфов. Заканчиваю бесцельно нажимать на кнопки пульта — все равно по телевизору нет ничего интересного.

— У меня кое-что для тебя есть, — он присаживается рядом. Чувствую касание его губ к основанию шеи. Прикрываю глаза, отдаюсь удовольствию. А когда открываю… не могу им поверить. Передо мной кольцо, в бархатной коробочке, прямо посреди его огромной ладони… Помолвочное, мать его, кольцо.

— Что это?

Поднимаю на него взгляд, ожидая увидеть улыбку. Услышать: «Ха-ха, как тебе шутка?» Но он серьезен. В глазах — волнение.

— Я такой идиот. Хотел сегодня сделать все как надо. Подарить его тебе перед родными… Но больше никакой фантазии.

— Да уж, с фантазией у тебя не очень, — нервно смеюсь, не зная, что и ответить. Я до сих пор не могу поверить в происходящее.

— Выходи за меня, Рыбка…

Молчу. Смотрю в его глаза, а внутри дрожит все. Вот так просто: «Выходи за меня». Никаких тебе сомнений, никаких испытаний в виде многолетних отношений. «Выходи за меня». А как же все эти: «А что, если… Не выйдет. Не получится. Не подойдем характерами». Да уж, характеры у нас те еще. Нет. Для этого мужчины нет препятствий, чтобы прямо сейчас сказать эти слова.

— Макс… — слетает шепот с губ.

— М? — он кивает, не отпуская моих глаз.

— Ты это серьезно?

— Да, — кивает, улыбаясь. — Тебе же не нравится Рыбкой быть. Будешь Евграфовой… Буду звать своей сексапильной женушкой, — ну вот, снова его идиотские шуточки. Но этот мужчина дико хорош, даже в юморе. Не могу от него глаз отвести. Смотрю и чувствую, как внутри что-то огромное распускается. Прямо посреди грудной клетки. И его так много, кажется, вот-вот, и прорвется наружу. Не могу больше сдерживаться. Эмоции бьют через край. Притягиваю его, схватившись за крепкую мужскую шею, обрушиваюсь на его губы самым жадным поцелуем. Растворяюсь в нем. Пью его, поглощаю и не могу насытиться. Воздуха уже давно в легких не осталось, а мне и дышать не надо, когда он рядом.

— Это значит «да»? — спрашивает Макс, когда я наконец-то отстраняюсь.

Вместо ответа киваю, протягивая ладонь. Рука дрожит. А я как дурочка сижу и улыбаюсь, чувствуя, как по щеке текут слезы.

* * *

Неделю спустя

— Макс, ты надолго?

Евграфов посмотрел на часы, а потом без предупреждения просто взял и стянул с себя врачебную робу. И я, конечно же, залипла. Стояла и смотрела на оголенный торс своего мужика.

— Эй, Хьюстон, прием, вызывает Земля, — засмеялся Макс, помахав рукой перед моим лицом. Только когда он накинул рубашку, я смогла собраться.

— Ну, нельзя же так со мной. Я, между прочим, после ночной смены… А тут стриптиз… Может, ну его, совещание это? — приблизившись, запустила руки под полы его рубашки. Уткнулась носом в его крепкую грудь, вдохнула аромат. Руки Макса обхватили мою талию.

— Рыбка, ты же знаешь, все, о чем я думаю — как поскорей оказаться с тобой дома в постели… но чертова жизнь… — вздохнул он расстроенно, прижав меня к себе. Несколько секунд мы так и стояли.

— Долго совещание будет?