Девочка из Франции

— Нет. Но я и не могла бы… право, не могла бы читать другое. Я столько передумала… и еще подумала о том, что моя жизнь будет совсем иной, чем у мамы… И так мне жалко, что вы не знали ее, тетя, и что сейчас она тоже… подсинивает небо… своими руками…

Бессильно уронив руки, Жанетта смотрела перед собой невидящим взглядом. Тетя Вильма глубоко вздохнула. Ох, уж эта девочка! Какие только мысли не бродят в ее головке! И откуда что берется! Расцеловать бы сейчас это грустное личико… Но в воспитательные принципы тети Вильмы не входили слезливые нежности и сентиментальные сцены — она была уверена, что это лишь повышает чувствительность ребенка. И чтобы вернуть душевное равновесие и себе и девочке, она принялась мыть посуду.

12

Папу словно подменили. Широкие плечи его расправились, смуглое лицо обветрилось и приобрело коричневато-красный оттенок; исчезло то напряженно-задумчивое выражение, какое лежало на нем полгода назад, когда они выехали из Трепарвиля. Да, папа стал живым, разговорчивым, просто помолодел. Приехал он вместе с Дюлой Дэржи, и, когда он в новом костюме, перекинув плащ через плечо, выпрыгнул из вагона вслед за улыбающимся пожилым своим другом, их можно было принять за отца и сына. Жанетта крепко сжимала папину руку. С другой стороны шагала тетя Вильма, а рядом с ней — Дюла Дэржи. Они заняли тротуар чуть не во всю его ширину, но лица их светились такой радостью, что прохожие с готовностью уступали им дорогу.

— До чего же уютная квартира! — сказал Дюла Дэржи, с удовольствием вытягиваясь в кресле.

— До самого вечера у нас солнце! — Жанетта заявила это с такой гордостью, словно солнце именно по ее приказу заливало своими лучами комнату Вильмы Рошта.

Папа и его друг не могли надивиться познаниям Жанетты в венгерском языке. Но девочка равнодушно отмахнулась: ах, стоит ли об этом говорить! О своих пятерках она тоже упомянула как бы мимоходом, вскользь, зато без конца возвращалась к завтрашнему празднику. Завтра ее будут принимать в пионеры и она прочитает стихотворение Аттилы Йожефа. Однако продекламировать его сейчас, перед гостями, она так и не согласилась.

Йожеф Рошта, изменившийся, помолодевший и повеселевший, смирился с этим довольно легко — ему хотелось поскорее начать разговор о Комло, рассказать об этом городе-титане, где люди вгрызаются в глубь земли на тысячу метров — огромная глубина, не правда ли? — и где одинаковыми темпами идет и наземное и подземное строительство; стены домов растут прямо на глазах, воздвигаются великолепные общественные здания — самые красивые в стране, оборудованные по последнему слову техники.

— Ты даже представить себе не можешь, дочурка, какой это чудесный край! — говорил Йожеф Рошта. — Ну, да скоро увидишь сама.

Девочка только пробормотала растерянно:

— Почему же?.. А как же?..

Ее испуг вызвал взрыв смеха.

— Если тетя Вильма возьмет отпуск, вы обе приедете к нам на несколько недель. Дюла предоставит вам свою комнату, а сам переберется ко мне.

— А о самой большой новости ты так и не расскажешь? — спросил Дюла Дэржи; до сих пор он молча курил.

— Ну, что там! — махнул рукой Йожеф Рошта с напускным равнодушием, так же, как его дочка только что сообщала о своих успехах. — Ничего особенного… С первого числа меня назначили штейгером… — И быстрым движением руки он взъерошил и без того непокорные густые волосы.

Жанетта ликовала. Папа — штейгер! Что скажет Марсель Жантиль, всесильный злобный человечек! Она душила отца в объятиях, прыгала вокруг него и основательно наступила на вытянутые ноги удобно расположившегося Дэржи. Он даже вскрикнул, но Жанетта уже обнимала его за шею и шумно требовала, чтобы гости посетили и ее комнату. Она показала им все свои сокровища: «библиотеку», пополнившуюся с Нового года еще двумя книгами, новое демисезонное пальто и уже порядком потрепанный, видавший виды мяч… Беспорядочно перескакивая с одного на другое, Жанетта рассказывала о больной Эстер Вамош, которой во что бы то ни стало необходимо поправиться по причинам, близко касающимся ее, Жанетты; об успехах Бири Новак; об Эржи Шоймоши, которая, как папа знает, стала ее закадычной подругой и во многом очень напоминает Розу Прюнье; о том, что она, Жанетта, отвечает теперь за стенную газету, а это очень важное дело, если относиться к нему добросовестно, и так далее и так далее.

Это был какой-то непрерывный поток слов, ураганный огонь, совершенно оглушивший обоих друзей. Тетя Вильма из кухни тоже активно принимала участие в рассказах Жанетты. Она то дополняла их, то отдельными замечаниями направляла по правильному руслу отступления девочки.