Девочка из стен

Дом в очередной раз содрогнулся, сбросив с нижних полок книги, которые тут же подхватила ожившая, хозяйничающая по комнате угольно-черная вода. Пока она по-прежнему плескалась на уровне икр. Пальцы на ногах онемели, холод вскарабкался по ногам, добрался до талии. Она потянулась за лежащим позади, сухим лоскутным одеялом и накинула его на плечи. Если вода перестанет прибывать, Элиза будет в безопасности. А уж стены в старом доме были крепкими — это она знала не понаслышке.

— Ты здесь, чтобы забрать меня домой? — крикнула Элиза в темноту. — Забрать меня с собой?

Она не убирала ноги из воды. Если ее уровень начнет подниматься слишком быстро или достигнет коленей, она кинется к лестнице. Она уговаривала себя, что звуки снаружи были немногим страшнее бахающих в небе новогодних фейерверков. Что бояться — не зазорно. Что мир всего-навсего перестраивался, собираясь вернуть ей маму и папу. Что они уже были рядом с ней — как и всегда.

Утро

Она стояла перед окном некогда принадлежавшей ее родителям спальни и смотрела на небо. На нем перевернутыми холмами пузырились уже выцветающие серые облака, подернувшиеся синими и оранжевыми трещинами. В открытое окно сочился по-осеннему прохладный ветер. Мир разлетелся вдребезги. Корявые, изломанные ветки искажали коричневую гладь заполнившей двор воды, будто извивающиеся ленты морских змей. Деревья были снесены почти под корень. Вода колыхала свисающие с дома шмотья сайдинга. Сточный желоб, болтавшийся под окном, исчез. Единственным доносившимся с улицы звуком был плеск воды.

Вырвавшуюся из швартовых, массивную, будто паровоз, речную баржу выволокло на самый край дамбы — она почти перевалилась на другую сторону. Элиза с ужасом осознала, что, если бы река поднялась чуточку выше, баржа перевернулась бы и, стрелой перелетев через дорогу, пронеслась бы по двору. Смела бы деревья. А может быть, и дом. А ведь ночью Элиза и не подозревала, что над ней нависла еще и эта многотонная угроза.

Первый этаж преобразился, наружность захватила изнанку. За ночь болото вскарабкалось до четвертой ступеньки — уровень воды поднялся до пояса, но к утру неохотно пополз вниз. В конце концов, хлынувшая стихия выгнала Элизу на второй этаж. Оказалось, вода уже пробилась на чердак и стекала по лестнице в коридор. Элиза провела ночь в постели мистера и миссис Мейсон, с головой забравшись под одеяло. С закрытыми глазами, представляя, будто лежит в другой кровати. Не здесь и не сейчас.

Утром Элиза распахнула на втором этаже все окна. Напустить комаров и других насекомых она не боялась — скорее всего, вода и ветер разобрались с ними на свой безжалостный лад. Часовые птицы умолкли. Буря забрала у нее даже их. Элиза чувствовала их отсутствие каждой клеточкой своего тела. Она осталась совсем одна. Казалось, весь мир канул в небытие. Выжила ли она? Или это была загробная жизнь?

За завтраком пришлось идти вброд. Поток воды распахнул входную дверь настежь. Не без труда продираясь между дрейфующими обломками, она прошла по гостиной. Она проталкивалась мимо подушек, пластиковых рамок для фотографий, плывущей на боку настольной лампы, вазы, видеокассет, пульта от телевизора, мимо других — потонувших — вещей, очертания которых смутно проступали под толщей воды, и невидимых, на которые она натыкалась ногами.

Кухонные шкафы и кладовка тоже были нараспашку. Они повыплевывали жестяные кастрюли, уже промокшие коробки с рожковым мороженым и тако, банки со специями, контейнеры с макаронами и пакетики с молотым перцем чили. Продукты наглотались темной воды и тонули, стоило к ним приблизиться. Она дошлепала до кладовки и влезла на полки. Ураган героически пережила одна-единственная почти пустая коробка сухого риса. Все остальное попадало в воду. Элиза открыла коробку и высыпала рис в рот, старательно разгрызая жесткие зерна. Рядом с ней в воде бултыхалась закрученная банка арахисового масла, она открыла ее и, пальцами зачерпывая сладкую пасту, съела три жмени. Потом Элиза поднялась наверх и, упав на кровать мистера и миссис Мейсон, стала вытираться об их простыни. Она лежала на спине, раскинув руки и ноги, будто раскрыв объятия своему бедному, побитому дому. Элиза задремала. Уснула впервые со вчерашнего утра. Слишком вымотанная, чтобы видеть сны.

Проснувшись, она позволила себе поваляться. Интересно, что сталось с городом? И с новым домом? С тем, в котором они с родителями провели несколько неуютных месяцев. С тем, который она никогда не могла назвать своим. С этой его нелепой, вычурной мебелью, с незнакомыми, необжитыми комнатами, с набитыми их вещами картонными коробками, которые они так и не успели распаковать. Элизе было любопытно, удалось ли наводнению наконец смыть тот мерзкий, похожий на больничный запах новостройки. За их старые вещи она не волновалась — наверняка в дом давно уже въехала какая-нибудь другая семья, успевшая отправить их на ныне затопленную свалку.