Девочка, которая пила лунный свет

«Это Глерк, – подумала она. – Он пошел в лес. Ушел из болота.

Луна. Она совсем одна.

Младенец. В лесу оставят младенца. Я должна его спасти. А я вместо этого скачу по веткам без дела.

Ах, небеса, что я натворила?»

И Сян в облике ласточки сорвалась с ветки и понеслась над деревьями, изо всех сил работая старыми усталыми крыльями.

* * *

ЛУНА ВИДЕЛА, что ворон вне себя от волнения.

– Кар-р, – сказал ворон. Это означало: «Лучше бы нам вернуться». – Кар-р, – сказал он снова, и Луна поняла: «Будь осторожней. А вон тот камень горит, видишь?»

Он был прав. Каменный пласт далеко вдавался во влажный зеленый лес и светился, словно река из янтаря. Или это и в самом деле был янтарь? Луна сверилась с картой. «Янтарная река», – гласила карта.

– Вот оно что, – сказала Луна и отправилась на поиски обходного пути.

Лес в этих краях был куда мрачнее и опасней, чем там, где обычно ходила Луна.

– Кар-р, – сказал ворон, но Луна не поняла, что он имел в виду.

– Говори так, чтоб я тебя понимала, – велела она.

Но ворон промолчал. Распахнув крылья, он описал несколько стремительных кругов и уселся на верхнюю ветку огромной сосны. Каркнул. Спланировал по спирали вниз. Потом опять вверх и опять вниз. У Луны закружилась голова.

– Что ты там увидел? – спросила она.

Ворон не ответил.

– Кар-р, – просто каркнул ворон и лихо пронесся над верхушками деревьев.

– Да что с тобой? – спросила Луна.

Ворон не ответил.

На карте было написано «деревня», и деревня эта должна была показаться за следующим холмом. Неужели в этом лесу еще кто-то жил?

Сверяясь с картой и внимательно глядя под ноги, Луна преодолела этот холм.

Карта.

Она начертила эту карту сама.

Но как?

Она понятия не имела.

– Кар-р, – сказал ворон. Это значило: «Сюда кто-то приближается». Кто там? Луна вгляделась в зеленое море.

За деревьями скрывалась долина, а в долине стояла деревня. Деревня была разрушена. Руины центрального здания, остатки колодца, искрошившиеся основания пары домов торчали посреди аккуратных пустых квадратиков словно сломанные зубы. Там, где когда-то жили люди, теперь росли деревья и кустарник.

Аккуратно обойдя яму, заполненную грязной жижей, Луна ступила на остатки каменной дороги и направилась к бывшей деревне. Центральное здание представляло собой низкую круглую башню, причудливой формы окна смотрели будто глаза. Задняя стена башни обрушилась, крыша провалилась. Но на камне еще сохранилась резьба. Луна подошла поближе и коснулась ближайшего блока.

Драконы. В камне были вырезаны драконы. И большие, и маленькие, и серединка на половинку. Люди – с перьями в руках, со звездами в ладонях, с родинками в форме полумесяца на лбу. Луна коснулась пальцами собственного лица. У нее была в точности такая же родинка.

Дальше была вырезана гора, и еще одна – без верха, с бьющим наружу дымом, похожим на облако, и снова гора, с кратером, а в кратер ныряет дракон.

Что все это значило?

– Кар-р, – сказал ворон. Это значило: «Они сейчас будут здесь».

– Погоди минутку, – сказала Луна.

И услышала звук, похожий на шорох бумаги.

И тонкий высокий крик, почти плач.

Девочка подняла голову. Ворон ринулся к ней черной стрелой, встопорщив смоляные перья и разинув черный клюв в паническом крике. Он влетел к ней в руки, забился поглубже и спрятал голову Луне под сгиб локтя.

А небо над ними тем временем потемнело от обилия птиц всех размеров и видов. Они сбивались в огромные стаи, и стаи эти то сжимались, то расширялись, будто единый организм, каждую секунду приобретая новые очертания. Птицы клекотали и вскрикивали, тучей кружились над заброшенной деревней, опускались все ниже, верещали и бранились, выписывая круги в воздухе.

Только это были не настоящие птицы. Это были бумажные фигурки. И их лишенные глаз головы одна за другой поворачивались в сторону стоящей на земле девочки.

– Магия, – прошептала Луна. – Это все магия.

И тогда на нее снизошло понимание.

Глава 33, в которой ведьма встречает старого знакомца

Девчонкой Сян жила в лесной деревушке. Ее отец, насколько она помнила, был резчиком по дереву. Чаще всего он резал ложки. А иногда вырезал из дерева зверей. Мама собирала цветы особых ползучих лоз, давила из них сок и смешивала с медом диких пчел, обитавших на вершинах деревьев. Цепкая, как паучок, мама забиралась на самую верхушку и оттуда спускала на веревке корзины с сотами, а Сян принимала их внизу. Пробовать мед не разрешалось. Мама говорила – нельзя. Но Сян все равно пробовала. А потом мама слезала с дерева и целовала измазанную медом детскую щеку.

При воспоминании об этом у Сян щемило сердце. Родители были люди трудолюбивые. Они ничего не боялись. Сян забыла их лица, но отчетливо помнила то чувство, которое охватывало ее, когда они были рядом. Она помнила запах смолы, опилок, пыльцы. Помнила ласковую большую руку у себя на плече и дыхание матери, когда она утыкалась Сян в макушку. А потом они умерли. Или пропали. Или разлюбили ее и бросили. Сян не знала, что произошло на самом деле.

Ученые говорили, что нашли ее в лесу совсем одну.