Девочка, которая умела летать

Нечего и говорить, больше всего Летиция Хуллиган боялась того, что, несмотря на все её предосторожности, Д. доберётся до Пайпер. Уже несколько недель она чуяла его присутствие, и, хорошо зная Д., Летиция вполне могла ждать от него безрассудства, непредсказуемости и готовности на любую крайность. Между ними пролегло немало, и их общая история раз и навсегда отучила доктора Хуллиган недооценивать Д. В конечном итоге он был единственным человеком, представлявшим реальную угрозу её плану, и вдобавок единственным, кого университетская служба безопасности не могла ни отбросить, ни парализовать.

Поэтому, когда на её стол лёг отчёт о результатах проверки, содержавший подробное описание тайных полночных встреч на тринадцатом уровне, она испытала немалое облегчение. Естественно, Летиция Хуллиган не просто знала, что происходит, но знала и как решить проблему.

– Побег, предполагаю, – доктор Хуллиган пристально смотрела на Конрада, но в его лице ничто не переменилось, выражение осталось нечитаемым и бесстрастным.

– Ты один достаточно умён, чтобы понимать, что из этого ничего не выйдет, и поэтому с тобой я и разговариваю. Я полагаю, остальные не представляют себе последствия, которые повлечёт за собой поимка. Да я и сама ничего бы им не сказала. Разве может ребёнок принять или перетерпеть муку того, как из живого тела вынимают душу, оставляя ему лишь подобие жизни. Я больше всего переживаю за малышей, а ты? Сможет ли Джаспер пережить такое? А Лили? Они так юны и ранимы, а учитывая обстоятельства, придётся прибегнуть к крайним мерам.

Но ничто не могло побудить Конрада вступить в переговоры с доктором Хуллиган, пока та не откроет свои карты.

– Я не пытаюсь тебя напугать, Конрад, и я знаю, что ты понимаешь, что всё это – не пустые угрозы. Однако я знаю, что ты не располагаешь всей полнотой информации, чтобы принять решение, которое вполне устроит тебя лично.

Доктор Хуллиган достала три листа бумаги – свой главный аргумент. Она швырнула их на стол перед Конрадом.

– Сегодня утром я разговаривала с твоим отцом.

Конрад вздрогнул и поднял глаза.

– Замечательный мужчина. Я уже давно убеждаю его позволить нам опробовать одну новую процедуру, которая принесёт тебе немалое облегчение. И сегодня утром он наконец подписал это согласие на медицинское вмешательство. – Доктор Хуллиган перевернула страницу и ткнула в подпись его отца. – Видишь? Теперь я своим единоличным усмотрением вправе определить, провести эту чудесную новую операцию или покамест воздержаться. Процедура называется…

– Лоботомия?! – Конрад с открытым ртом уставился на бумагу, глаза его бегали, мгновенно считывая текст.

– Ну, это чересчур хлёсткая формулировка. Операция куда более локальная и специфическая. Мы считаем, что ты страдаешь лобнодолевым синдромом. Это значит, что та часть твоего мозга, которая отвечает за высшую мыслительную деятельность, планирование и принятие решений, срабатывает неправильно, причиняя тебе значительное неудобство. Отсюда логически следует, что её необходимо удалить. – Доктор Хуллиган помолчала. – Это поможет тебе, Конрад, мыслить более ясно. Замедлиться, перестать быть насколько… легко возбуждаемым. Я думаю, ты будешь доволен результатом.

У Конрада просто не было слов. Даже он был вынужден признать, что её план был великолепен, а аргументы более чем весомы. Если он попытается бежать, но будет пойман и его лобная доля будет удалена. Конрад достаточно хорошо знал доктора Хуллиган, чтобы понимать – она не блефует. Можно не сомневаться, весь университет находится в полной боевой готовности, вход и выход из охраняемой зоны заблокирован, а следовательно, побег невозможен.

Конрад пришёл в отчаяние.

В крайней беде потребны крайние средства. У него оставался единственный выход и один только вопрос:

– И что мне с того?

После того как Конрад ушёл, доктор Хуллиган аккуратно подкрасила помадой губы. Она непременно делала это каждый час. Её помада называлась «Красная смешинка», однако доктор Хуллиган ни разу не рассмеялась, нося её. Это, вероятно, объяснялось тем, что Летиция Хуллиган на протяжении многих лет не ощущала ничего ни телом, ни душой, и уж менее всего испытывала желания смеяться. Она мастерски воспроизводила эмоции: тщательно контролируемым движением глаз или губ имитировала заботу, счастье, понимание.

Никто, кроме Конрада, не разгадал её игры – ведь люди так легко обманываются! Большую часть времени они склонны видеть то, что желают видеть, и именно поэтому она столько времени и сил вкладывала в создание совершенного облика. Изысканно уложенные волосы, непременная помада, красивая дизайнерская одежда, элегантная осанка – всё это хитроумно отвлекало внимание людей, не позволяя увидеть за всем этим подлинную её. Ту Летицию Хуллиган, которая некогда испытывала приливы паники, тошноты и отвращения при виде чего-либо ненормального или необычного и которая давным-давно безоговорочно решила, что мир будет намного лучше без подобных вещей.