Девочка, которая воспарила над Волшебной Страной и раздвоила Луну

Аккуратные ящики Балласта посыпались вниз, бутылки в Сатураторе Памяти взорвались и разлетелись на кусочки. Баржа тяжело застонала, разворачиваясь с навалом на кованые поручни дороги. Ультрамариновые рыбы из руля выбросились на палубу в поисках укрытия. Луна теперь придвинулась совсем близко. Последний съезд с дороги радостно объявил о себе огромным знаком «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ЛУНУ! ПОЖАЛУЙСТА, ВЫТИРАЙТЕ НОГИ». Поскольку небеса окончательно решили растрясти себя в клочья, знак тоже раскололся пополам и улетел вместе с обломками поручней и серебристого покрытия дороги, вперемешку с тележными колесами из слоновой кости. Сентябрь кричала, пытаясь зацепиться за Балласт Донизу, но руки ее хватали только пустоту. Клабаутерман скакала по барже, пытаясь не дать своим коробкам и бутылкам, рыбе и самому судну улететь в бесконечное черное небо. Сентябрь поймала ее перепуганный взгляд, когда та горстями собирала рыбу с палубы и бросала в старую ванну, которая уже скользила вниз по палубе баржи, накренившейся под угрожающим углом.

– Это Сайдерскин, – шипела Балласт. – Это йети явился по наши души.

Дверца модели А широко распахнулась, и ноги Сентябрь выпали наружу, не находя опоры в пространстве. Она обхватила обеими руками подсолнуховый руль Арустука, стуча от страха зубами, пытаясь нащупать ногами подножку. Месяц над ними перестал быть месяцем и превратился в обширную местность с серебряными горами. Больше ничего не было видно. Арустук сорвалась с привязи и покатилась с баржи то ли вниз, то ли вверх, то ли вбок – невозможно было определить. Поверхность Луны встретила их треском и облаком мельчайшей серебряной пыли.

Сентябрь добилась своего. Она была на Луне. Только вот тряска все продолжалась и продолжалась.

Интерлюдия I Черный Космический Пес в которой мы исследуем перспективу и географию Луны, а также встречаем очень занятую псину

Иногда не так-то просто разглядеть форму вещей. Мир пугающе велик, и мы можем разглядеть только ту его часть, на которой стоим. Даже если бы нашлась высоченная скала или башня, с которой можно было бы увидеть все от Нью-Йорка до Будапешта и даже Австралию, космос все равно во много крат больше и шире. С порога своего дома не видно, что Земля несется в пространстве вместе со своими братьями и сестрами, которых мы называем Юпитер, Венера, Сатурн или Солнце, однако это именно так. Где ни встань, всё всегда и вовеки оказывается больше, чем ты сможешь описать.

Найди Сентябрь такую башню или утес, она увидела бы себя внутри Арустука, модели А, едущей вверх по серебряной дороге, которая ведет с вершины горы прямо на Луну. Она увидела бы саму гору, огромную и величественную, которая вздымается из пылающего холодного моря в виде женщины с длинными летящими волосами и крыльями в форме рыбьих плавников. Она разглядела бы скалистую руку женщины, указывающую в небеса, и дорогу, что вьется и уходит ввысь от кончика самого длинного пальца на руке, будто очень долгий выдох. Она разглядела бы морозный лик горы, который раздувает щеки и, складывая губы трубочкой, сдувает путешественников на Луну со своей руки, как пушинки одуванчика, загадав какое-то тайное каменное желание.

Но, если бы наша девочка взобралась на самую высокую лестницу, какую мы с вами только можем представить, и встала бы на самой верхней перекладине, держа в одной руке коробку с завтраком, а в другой – бинокль, она бы увидела нечто еще более странное и интересное.

Луна над Волшебной Страной всегда прибывает. Я недавно рассказывала о том, как трудно видеть вещи такими, какие они есть. Вот и Луна иногда только кажется полной морякам в Коварном и Каверзном Море, или томящимся от любви пфизикам в вязаных башнях Пандемониума, или девочкам, которые решительно отправляются в путь для достижения той или иной цели. Они видят обширную кривую месяца, целиком повернутую к ним, настолько обширную, что она выглядит совсем не как месяц. Именно на этой внешней кромке обитатели Луны живут, плетут интриги и играют на клавесине. Как раз здесь Моллюск Луны озирает просторы Моря Беспокойства. Здесь когда-то жили веркарибу, здесь лунные моржи упражняются в каллиграфии одним бивнем, а в игре на бильярде – двумя.

На внутренней кромке Луны никто не живет. Ну, то есть больше не живет.