Девочка, которая зажгла солнце

Джонс замолчала, но парень и без того знал, что она хочет сказать. Словно с губ слетал едва слышимый шепот, как мягкие и самые трепетные поцелуи, которые можно поймать щекой или тыльной стороной расправленной ладони и услышать то, что никак не желает прозвучать в уютном спокойствии пекарни и остаться в этих стенах, как нечто прожитое и забытое. Он видел, что ей действительно страшно и стыдно; признание в чувствах кажется Кэти чем-то запретным, и ей попросту хочется бросить все и встать из-за злосчастного стола как можно скорее, забыв о зависшей в густом воздухе вопросе — убежать прочь от тяжелых слов, оказаться в окружении родных стен милого дома и никогда больше не возвращаться к событиям сегодняшнего дня…

— Кроме как сдаться. Я пойму, если ты скажешь, что наша странная и непонятная дружба перестала тебя устраивать — признаться честно, меня это тоже иногда выводит из себя, потому что я не понимаю, как что-либо исправить. Недо-взгляды, недо-разговоры, так не должно было продолжаться вечно, верно? Скажи только, кто она? Хотя нет, лучше не говори — зачем мне все это знать? Теперь это личное, и мы не можем общаться так, как делали это раньше, Джек…

Но он уже ничего не слышал, глубоко закопавшись в самом себе и радуясь охватившей тело истеричной тревоге, смешанной с облегчением и неимоверной радостью. Все оказалось куда проще, чем кто-либо мог предположить; не требовались нудные объяснения и лишняя откровенность, ведь ответ показался на поверхности бездонного омута, сам приподнялся и всплыл вместе с пузырьками воздуха. Вот он, стоит лишь протянуть руку и достать из воды скользкую рыбку, дарящую спасение уставшей душе. И внутри тебя все тут же переворачивается. Так, будто сделал кувырок назад и едва не свернул хрупкую шею неудачным приземлением, или узнал что-то важное, изменившее тебя полностью, как внешне, так и внутренне — ощутил это, и тысячи острых иголок кольнули разом, заставляя вскочить на месте и судорожно оглядеться по сторонам в поисках найденной правды, но ее уже нет. Осталась лишь пустая чешуйка, еще мокрая и немного склизская, один только мертвый кусочек, который некогда способен был возродить сердце и веру в невозможные вещи. И ты стоишь в нерешительности, потерянный, непонимающий, а внутри все уже совершенно другое, и хочется обнять крепко-крепко весь мир и признаться в любви самому дорогому человеку на свете.

И Джек тоже почувствовал. В этом кафе, окруженный чудными запахами ванили, корицы, сладкого душистого перца и печеного теста, конфет и кофе, он понял внезапно, что глубоко ошибался в себе и прятал важную деталь разрушенного пазла где-то очень глубоко, пытаясь о нем забыть и списывая дефект на игру юношеского воображения. В нем что-то хрустнуло, и звон долго еще раздавался в ушах повторяющимися отзвуками убегающего эха; что-то зашевелилось, наполняя вены новой порцией горячей крови, но несколько другой, от которой пальцы ног и рук начали слегка покалывать, а перед глазами поплыли желтые и оранжевые пятна. Дауни посмотрел на сидящую перед ним девушку, сцепившую в замок руки, на разорванную до мельчайших клочков салфетку на ее плотно сжатых в ожидании коленях, перевел горящий взгляд на улицу, бегло охватывая им проходящих людей и проплывающие мимо автомобили, и его голова взорвалась множеством красок и звуков, идущих отовсюду и увлекающих вслед за собой взбудораженное сознание… Он услышал, как у мужчины в длинном сером пальто зашуршал пакет с целой дюжиной огромных сладких апельсинов, и одновременно с тем громкий гудок на другой стороне оживленной улицы; хохот какого-то маленького ребенка и шум работающей кофемашины, которая вот-вот сделает кого-то счастливым очередной кружкой кофейного напитка; взволнованное дыхание Джонс, стук ее сердца, такой глухой и быстрый, будто два незнакомца играли сейчас в теннис, то и дело отщелкивая ракеткой летящий с бешеной скоростью мяч — все это поместилось внутри парня разом, накатило большой волной и заставило еще некоторое время сидеть в восхитительном молчании, прежде чем выдать сбивчивым голосом: