Девочка, которую нельзя. Книга 2 (СИ)

Ничего такого особенного я не почувствовала — просто ощущение похожее на сильное опьянение, когда море по колено и хочется обнять весь мир, довольно быстро сменилось дикой усталостью и сонливостью…

Проснулась я резко, от рвотного спазма. Машинально свесилась с края кровати, голова тут же закружилась сумасшедшей каруселью, и меня стошнило в невесть откуда взявшееся там ведро. Двинув его ногой в сторону, Игнат отпустил мои волосы и протянул кружку.

— Ничего, пройдёт, просто попей и поспи. А вообще для первого раза очень хорошо. Молодец.

Я послушно глотнула воды, свежая прохлада живительно скользнула по пищеводу, желудку и словно бы даже по венам. Тут же стало легче, но и сонливость накатила с новой силой.

— Ты тоже ложись со мной? — касаясь головой подушки, протянула я к Игнату руку… и очнулась, когда в окно уже светило утреннее солнце.

На весь дом пахло жареным мясом — так вкусно, что пустой желудок тут же подвело. Но я не спешила вставать — голова была тяжёлая, мысли вязкие и мутные.

Зажмурившись, вспоминала прошлую ночь: таинственный дневник Игната, укол, полусмазанные воспоминания о там, как сначала ничего не чувствовалось, а потом резко начался приход, и я хохотала от того, что меня замкнуло на «Ночь, улица, фонарь» и, ну хоты ты тресни, ни строчки больше на ум! …А потом я, кажется, ревела. Рассказывала Игнату, как устала волноваться за него, как не могу дышать от одной только мысли о том, что с ним может что-нибудь случиться. И вот, я давилась горькими слезами, а он держал меня за руки и… терпеливо убеждал, что я наверняка знаю, где камни. Просто должна вспомнить, просто важна каждая мелочь…

Всё-таки сползла с кровати и, замотавшись в плед, пришла на кухню. Угрюмо плюхнулась за стол. Игнат, попивая травяной чаёк, читал биографию Жукова, но при моём появлении отложил книгу.

— Ты как?

— Такое себе, — поморщилась я. — Как с перепою.

— Значит, не доспала ещё. Поешь и снова ложись.

Я отрешённо поковыряла хлебную краюху на столе.

— Я правда не знаю, где камни. — Встретились взглядами. — Ты ведь ради них всё это затеял, да? Хотел развязать мне язык?

Игнат расслабленно откинулся на спинку стула, но губы при этом напряжённо поджались.

— Нет.

— Тогда зачем все эти разговоры?

— Чтобы отвлечь. У тебя приступ… слезливости случился, нужно было не дать ему превратиться в истерику, дотянуть до момента, когда уснёшь. А разговоры о камнях заставляли тебя радикально переключаться.

— Слезливость? Разве? Не помню такого, — вспыхнув, соврала я. — И по какому же поводу?

— Да так, ни о чём, — соврал Игнат в ответ. — Просто сказалось напряжение последнего времени. Тревожность, склонность драматизировать. Это мой просчёт — не учёл, что может шатнуть и в эту сторону тоже. Пришлось забалтывать, не больше того.

Я погоняла пальцем хлебные крошки. Ну вот как так? Всё-то у него всегда гладенько, на всё-то есть готовые, логичные ответики. В которые так хочется верить! Вздохнула:

— Но ты и правда думаешь, что я что-то знаю?

— Я думаю, что тебе виднее, Слав. Просто было бы логично, если бы Алина попыталась передать камни тебе. Но нет, так нет. Мне нет до этого дела, поверь. Я, наоборот, был бы счастлив никогда их больше не видеть.

— Почему?

— Да так, — со злым сарказмом усмехнулся он. — Просто у меня через них вся жизнь по одному месту. С самого начала, как только нашли их с отцом твоим.

— Кстати, об отце, — навалилась я на стол, пристально заглядывая Игнату в лицо. — А как камни вообще к нему попали? Ты же, вроде, не в условленное место их тогда спрятал? А потом и сам надолго забыл куда. Ведь так дело было?

Игнат, сцепив руки на груди, смотрел на меня с задумчивым прищуром и молчал.

— Так, — подтвердила я за него. — Я помню твой рассказ во всех подробностях. Но раньше как-то не задавалась вопросом, как камни попали к отцу. И?.. — Вопросительно подняла бровь.

— Это долгая история, Слав.

— А о ней написано в твоём секретном дневнике?

— Нет.

— А о чём там написано?

Он снова не ответил, я кивнула:

— Тогда я точно хочу его прочитать! Ты же ничего от меня не скрываешь, правда?

— Нет.

— Тогда что там?

— Личное. То, чего даже Док никогда не видел.

— Даже, — ухмыльнулась я. — «Даже Док», это, я так понимаю, равняется «тем более ты», да? Ну и что там, тогда, может быть такого личного, если это не служба и не тайны прошлого, но чего нельзя мне? — В груди опасно запекло раздражением. — Бабы твои? Ларисочки всякие? Это к ним ты уезжал всё это время едва ли не через ночь? А потом в тетрадочку свои похождения записывал, да?

Пауза. Игнат смотрит на меня так бесюче спокойно, даже снисходительно, что у меня от злости начинает кружиться голова, но я лишь тяну губы в ехидной усмешке:

— Угадала, да?

— Тебе нужно поспать, Слав. Тебя всё ещё штырит.

— Да пошёл ты! — двинув табуретом по полу, сорвалась я с места и вернулась в постель. Заорала уже оттуда: — Я всё равно найду его и прочту, понял! А если ты будешь его прятать, я просто… Просто… Я уйду от тебя тогда, понял?!