Девочка, которую нельзя. Книга 3

– Да. И, похоже, Бероев понял это по-своему – что я, возможно, тоже пытаюсь найти камни. Однако он явно не уверен в этом на все сто, он же не знает, что это я грохнул Гончарова. Поэтому осторожничает, прощупывает. И денег хочет, и не рискует заиметь врага в моём лице. Скорее наоборот – сообщника. Так что не удивлюсь, если ещё и с выгодным предложением пожалует. Если, конечно, и ему башню от жадности не сорвёт.

Дед встал, в глубокой задумчивости прошёлся по кабинету.

– Но ты же понимаешь, что Утешев далеко не простачок, чтобы клюнуть на такую зыбкую наживку, как какие-то камни из прошлого.

Гордеев усмехнулся:

– А ты знаешь сколько их там было? – Встретились взглядами. Дед, конечно же, не знал. Гордеев многозначительно кивнул: – С полуторалитровую банку, Ген! Всклянь! От перловки до крупной фасоли. Часть уже огранённые, но в основном сырец. Может, и не самого высокого качества, я не разбираюсь, но если толкать с умом, не алмазами, а готовыми бриллиантами – это в любом случае бешеные бабки. Просто сажаешь парочку рабов-огранщиков под дуло, и они корпят сутки напролёт, а ты только налаживаешь сбыт и бабки считаешь. С Утешевскими связями это не проблема.

Дед двинул стул, по-простому оседлал его рядом с Гордеевым. В его прозрачно-голубых глазах окончательно разгорелся глубокий сосредоточенный интерес.

– Как я понимаю, это всё касается жадности. Но ты ещё говорил о страхе и самоуверенности?

– Именно. Сам посуди, Утешев кто? Ну, если не брать в расчёт видимую часть его махины? Холуй. Просто шестёрка, как был, так и остался. А хозяева кто? Я имею в виду не местных авторитетов, а настоящих? Правильно, пиндосы. Те же самые, из девяностых. И несмотря на то, что Утешев непосредственно связан с лабораторией, он всё равно не хозяин ей. Ему там ничего не принадлежит. Однако секира болтается именно над его шеей, ведь в случае чего, пиндосские хозяева просто ликвидируют его, лишь бы не отдать нам. Думаешь, это не страшно?

– Может и так, но он понимает, что к нему не подобраться. Самый закрытый персонаж из современных.

– Да потому и закрытый, что живёт на вечной измене, каждую минуту опасаясь, что его хлопнут! А сделать ничего не может – все его счета и движения по ним под пристальным контролем хозяев. Да он бабу лишний раз снять не может, чтобы «начальство» не прознало, не то, что там слиться! И дай ему только малейшую возможность сбежать, тайком, да с такими деньгами – сбежит, уж я тебя уверяю. А приплюсуй сюда уверенность, что о нашедшихся камнях больше никто не знает, да добавь нервозности, каких-нибудь фейков об обнаруженных в парочке-тройке стран лабораторий и о намерении ФСБ провести серьёзные проверки у нас, – и Утешев даже тени своей начнёт бояться.

– Ну да. Или, наоборот, хозяева усилят меры безопасности, и тогда ты его вообще хрен подцепишь.

– А это смотря, что вбрасывать! Нужно что-нибудь нарочито тупое, чтобы одновременно и смешно, и страшно. Чтобы не имело отношения к реальным разведданным, но мгновенно расползалось по сети: сбежавшие из секретной лаборатории зомби, неведомые порошки, распыляемые с самолётов и всякие наночипы, вживляемые через комариный укус. Шакал – это, ведь, психотип, а не результат воспитания, Ген. И Утешев – именно шакал. У него хвост всё время поджат и обосран. Но в то же время он, как и любой шакал, мнит себя важной шишкой, считает окружающих тупыми и любит, когда его боятся. Вот и надо дать ему это ощущение всеобщей тупости и, в то же время, заронить сомнение «а вдруг ФСБ и правда что-то знает» Страх, самомнение и жадность – и он точно клюнет, уверяю.

Дед грыз губу и периодически усмехался – ритмично, словно икал, или его замкнуло, как испорченную пластинку. Наконец устало рассмеялся, взъерошил снежно-белые волосы.

– Твои полубредни в жёлтой прессе печатать надо – хрен кто поймёт, правда или нет, но на всякий случай все поверят.

Гордеев тоже потянулся, с наслаждением хрустнул шеей.

– Ну а что нам остаётся-то, если не ва-банк, Ген? Сам же говоришь – у Китайцев уже прецеденты, значит, и нам недолго осталось. Жагровские уже точно не в тему, тут и думать нечего. А закинуть удочку на более крупную рыбу не помешает. Клюнет – хорошо. Нет – значит нет. Тогда будем думать дальше. Но он клюнет, точно тебе говорю.

– Самое интересное, что я опять тебе верю, хотя и не могу пока связать всё в один узел. А вот был бы на твоём месте кто-нибудь другой – Дока бы ему вызвал, точно.

– Подозреваю, что Док и сам бы с удовольствием мне кого-нибудь вызвал.

– Меня только одно беспокоит, – посерьёзнел Дед. – Девочка. Вернее, ты… в контексте девочки. Я пока не вижу, каким боком ты её сюда приплетёшь, но не сомневаюсь, что сделаешь это виртуозно. Однако потом придётся отлеплять, Гордей. От себя. – Взгляд глаза в глаза. – Вернее, отдирать. С мясом. И я не сомневаюсь в твоей расчётливости и хладнокровии в глубоком тылу врага или под огнём на поле боя, но здесь… Это ведь совсем другое. Потянешь, ли?

Глава 7