Девочка, которую нельзя. Книга 3

– Братан, тебя угостить? – положил ему руку на плечо Гордеев, подмигнул бармену, мол, всё в порядке.

– О-о-о-о! – растопырив объятия, заорал русский. – Зёма! Зёма, блядь, слава Богу, хоть один нормальный человек в этом… Этом… Слушай, а давай выпьем?

Гордеев кивнул бармену, тот налил.

– Они суки, как блохи, туда-сюда, туда-сюда, скачут и скачут, – задушевно изливался русский, судя по всему, имея в виду местных, – а что толку-то? Я ему говорю: есть у меня деньги, слышь, есть! А он нихт, блядь, твою мать. Нихт и всё! Я ему, да я тута вон, в гостинице остановился, хочешь, блядь, паспорт тебе покажу, рожа ты пиндосская… А он нихт, и хоть ты усрись! А я сразу говорил, что нормальному человеку тут ни выпить, – загнул сразу два пальца, – ни… Ни ничего вообще. Ни-че-го. Вот ты меня понимаешь? Понимаешь? Как русский русского?

– А ты откуда будешь-то? – украдкой огляделся Гордеев. Человек запросто мог оказаться и подставным. Просто проверка на вшивость. На лояльность, так сказать, прежним установкам.

– Я? Нет, серьёзно, я?! – возмутился русский. – Нет, ты посмотри на меня! Вот посмотри и сам скажи – откуда я? М?

– Не знаю.

– И Рязани я, дурень! Откуда ещё! Рязанское гвардейское высшее воздушно-десантное! Давай, за ВДВ! За русских! За спецназ! – и заорал вдруг: – Ура-а-а! Россия вперё-ё-ёд!

– Россия отстой, – прямо ему в лицо ухмыльнулся Гордеев. Проверять, так проверять, так сказать, по-взрослому. – А все русские – продажные твари.

– Чего-о-о-о? – выпучивая глаза взревел мужик. Уже точно обычный, не подставной, искренний русский. – Чё сказа-а-ал? – рванул тельняшку на груди, раз, другой… На третий она всё-таки треснула, и, словно только этого и дожидаясь, десантник ринулся в бой.

Завизжали редкие бабы, суетливо засекатили официанты, а Гордеев, приняв летящую тушу на грудь, нарочно поддался его массе, позволяя уронить себя спиной на один из столов, а оттуда на пол. И уже там, в дали от чужих глаз, резко вдавил локоть в сонную артерию десантника. Тот дёрнулся пару раз и обмяк. Гордеев поднялся.

– Помоги! – махнул рукой официанту. Вместе подняли мужичка, растребушили немного, чтобы смог перебирать ногами. – Всё нормально, перебрал просто. Не надо полицию, я сам отведу его в гостиницу.

В холле при виде мужика засуетились, позвонили куда-то, и уже через минуту прибежала обычная русская женщина «баба ягодка опять», крепкая и как-то по-особому красивая, при взгляде на которую в голове само собою сразу всплывало «Рязань» – в самом лучшем, гордом смысле этого слова. Запричитала, благодаря Гордеева за помощь и, мужественно перевалив безвольное тело на себя, поволокла к лифтам.

– Я помогу, – вызвался Гордеев.

– Ой, вы простите, ради Бога, – всю дорогу извинялась она, – так стыдно! Он ведь вообще нормальный у меня и обычно почти не пьёт, потому что сильно контуженый был в Чечне. И, между прочим, у него даже орден мужества есть и куча медалей! Просто как приехали сюда, его прям замкнуло – пиндосы да пиндосы кругом, аж из номера выходить стыдно. Он ведь просто не любит этого всего, понимаете? Он больше на Дон, или, там, на Волгу с мужиками…

– А зачем тогда сюда приехали?

– Так дети путёвку подарили нам на тридцатилетие свадьбы! Говорят – вы сроду нигде не бывали, вот езжайте хоть людей посмотрите. – И заплакала вдруг: – А в жопу бы её, эту путёвку, когда он на дух это всё не переносит!

Обычные люди, потерявшиеся и растерявшиеся в чужом месте. Неискушённые, не умеющие по евро-этикету, но уж какие есть. И такой вдруг от них глубиной потянуло и простотой, что Гордеев не выдержал и, сваливая мужика на кровать, тиснул из его заднего кармана телефон.

– Прости, братан. Но если б ты знал зачем мне – сам бы отдал…

Стоял на мосту над какой-то речкой и боролся с собой. Алкоголя было выпито много, но не так уж, чтобы не понимать, что творит. А что творит-то? Один звонок, телефон не засвеченный, абонент на том конце тоже. Номер помнил так же крепко, как и раньше, так же, как и всю остальную нужную информацию – навсегда. Другое дело – возьмёт ли она?

Набрал. Послушал гудки. Когда они закончились, подождал немного и набрал снова. Если и теперь не возьмёт, то так тому и быть. Но и сил держаться больше просто не осталось…

– Алло? – ответил заспанный голос. – Алло, кто это?..

– Привет. Узнаёшь?

На том конце пауза… и удивлённое ругательство шёпотом. А перед глазами вдруг так ясно встало выражение её лица и то, как загнула бы, если бы не явно кто-то под боком, в присутствие кого оставалось только шипеть. И, судя по тому, что в трубке повисла пауза и сопение, Лариска действительно куда-то торопливо вышла. Сколько у них там сейчас, часов шесть утра?

– Охренеть, какие люди! – наконец подала она голос, и в нём… звучала обида. – Явился, не запылился!

– Я тоже рад тебя слышать. Помощь твоя нужна.

– Ну конечно! Ну кто бы сомневался! Как свалить в туман, так это ты сам, а как помощь, так это к Лари…

– Чш-ш! – перебил Гордеев. – Давай без имён. И без сцен. У меня всего пара минут.

– Где ты?

– Не важно. Входящий потом тоже удали сразу. Ну ты знаешь.

– Погоди, ты… Ты что, пьяный?