Девочка-лед

— С этим-то? Счастья? — она начинает громко хохотать.

Ульянка от резкой перемены ее настроения пугливо дергается, и линия на прописях срывается.

— Рома хороший, — тихонько шепчет сестра. — Он нас не бросит, да Ляль?

— Ага, держите карман шире, — холодно язвит мать. — Хреновы сказки только в ваших книжках случаются. Говорила тебе, идиотка безмозглая, за Паровозова держись, но нет… ты решила перед другим ноги раздвинуть!

— Хватит, мам, прошу, замолчи! — морщусь, словно от удара.

Мне крайне неприятно слушать те гадости, которые она говорит в мой адрес. Меня всегда это задевало.

— Ты ж вумная у меня, взрослая! Да только вот такие вумные потом рыдают горько в гордом одиночестве.

— Перестань, пожалуйста!

— Накладывай давай свою стряпню. Лишили мать мужика, так хоть накормите, — бросает она мне недовольно.

Молча ставлю перед ней тарелку с ароматной картошкой.

— О, а я придумала: натравлю-ка я Паровозова на твоего мажора, — выдает она вдруг, хрипло посмеиваясь. — Шоб прынц твой мне тут свои порядки не устанавливал.

— Илья знаком с Романом, если ты об этом. Мы в Бобрино ездили месяц назад.

Катя давится вином и несколько секунд не моргает. Не ожидала такого поворота.

— Дура ты, Лялька! — с грохотом ставит стакан на стол и берет в руки вилку. — Илюха — надежный мужик, а буратино твой на лисапеде наиграется с тобой и бросит.

— Надежный твой с простреленным плечом ходит, — усаживаясь напротив, сообщаю я.

— И че? — фыркает она. — Подумаешь…

Полагаю, Катя еще много чего «приятного» хотела бы мне сказать, но внезапно ее перебивает трель дверного звонка.

— Я сама, — встаю со своего стула. — Кушай, Ульян. Ты кого-то ждешь, мам?

— Нет, — ворчит она. — Не жду.

Быстрыми шагами иду по коридору и подхожу к двери. В глазок смотреть нет смысла, закрашен. Чья-то шутка.

— Кто там? — интересуюсь, не открывая.

— Алена, добрый вечер, это Марина Максимовна.

Я перестаю дышать. Тело сразу же напрягается, а в голове, сталкиваясь друг о друга, начинают кружить беспокойные мысли. Зачем-зачем она сюда пришла?

Некоторое время я стою в полнейшем ступоре, совершенно не понимая, что мне предпринять.

— Ален, это мама Романа, — поясняет женщина.

Я вздыхаю, отодвигаю в сторону шпингалет и высовываю голову за дверь.

— Добрый вечер, Марина Максимовна, — здороваюсь с ней, замечаю, с какой опаской она рассматривает наш отвратительный подъезд. — А Ромы здесь нет.

— Да, милая, знаю. Я, собственно, к маме на чай, — она широко улыбается и демонстрирует мне связку коробок, с уже знакомым названием кондитерской фабрики.

— Мамы нет, она на работе, — выдаю первое, что приходит в голову.

— Вот же не везет, что ж такое, — вполне искренне расстраиваемся она.

— Ну, — я пожимаю плечами, — может, в другой раз.

В глубине души, надеюсь, что никакого другого раза не случится. Тем более, что скоро женщине рожать.

— Че, кто там? — раздается прокуренный голос матери за моей спиной.

Черт возьми, только не это… Я опускаю глаза в пол, когда Екатерина отодвигает меня и широко распахивает дверь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Эт еще че за пигалица тут нарисовалась? — разглядывает гостью с ног до головы. — Каким ветром тебя занесло сюда, дамочка?

Марина Максимовна явно пребывает в состоянии шока. Она так мечтала об этой встрече, но, скорее всего, даже не предполагала, что увидит нечто подобное. Думаю, совсем не такой она запомнила мою мать.

— Катюш, — ее губы трогает грустная улыбка, когда она рассматривает подругу, которую не видела более двадцати лет. — Скажи, ты меня совсем не помнишь?

Глава 91

АЛЕНА

Катерина чешет затылок и косится на нее с подозрением. Вроде как совсем не узнает институтскую подругу, но в тот момент, когда мама Романа начинает плакать, в ее глазах я замечаю нечто, похожее на удивление.

— Куда ж ты пропала, Катюш, — промокнув глаза платочком, тихо произносит Марина Максимовна.

— Крестовская, — Катя смотрит на нее так, будто не верит тому, что видит. — Ты?? Фигассе, вот это да…

— Я, — радуется женщина, как ребенок. — Катенька, столько лет, и вот, я нашла тебя!

— Ну дела… — она застывает на пороге со странным выражением лица, словно не зная, как вести себя дальше.

Мама Романа вдруг подается ей навстречу и крепко обнимает, только и успеваю перехватить коробки с пирожными, чтобы не упали.

— Столько лет, Катюш, столько лет! — повторяет Марина Максимовна, всхлипывая.

— Пошли в дом, Марин, — глухо отзывается Катя. Видно, что объятия ее несколько смутили.

Одетая с иголочки Марина Беркутова, в девичестве Крестовская, проходит в нашу убогую квартиру. Предполагаю, что она в ужасе от того, в каких условиях, мы живем, но, надо отдать ей должное, вида не подает.

Принимаю из ее рук дорогую шубу и не даю возможности разуться.

— Проходите прямо так, — поднять на нее взгляд я не решаюсь. Очень стыдно за свой обман…

— Здравствуйте, — улыбается ей Ульянка.

— Привет, малыш.