Девочка-лед

— Спасибо за то, что весь день баловал Ульяну, но на этом все. Не стоило. Забери, и не подкладывай мне больше ничего в рюкзак! — слышу я, наблюдая за тем, как снег оседает на ее ресницы.

— Не понял, — морщу лоб, заглядываю в пакет.

Рафаэло, Ферреро, Комильфо, Мерси. Вопросительно вскидываю бровь, а потом до меня доходит.

— Забери, пожалуйста, мне ничего от тебя не нужно, — объявляет официально таким воинственным тоном, что хочется рассмеяться. Да только вот не смешно ни разу.

— Не по адресу, — убираю руки в карманы куртки. Сжимаю пальцы в кулаки.

— То есть? — комично вытягивается ее лицо. Она растеряно смотрит на пакет.

— То и есть. Хотел бы что-то подарить, отдал бы напрямую, — сообщаю я, мрачно усмехаясь. — Пока, Лисицына…

Бросаю еще один взгляд на ее залитые ярким румянцем скулы и разворачиваюсь. Внутри все огнем горит отчего-то.

«Мне ничего от тебя не нужно!» — эти ее слова прозвучали так резко и правдиво, что неожиданная обида царапнула сердце. Конфеты… Переломать бы этому любителю рафаэллы кости.

Прямо уравнение с неизвестным!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍«Мне ничего от тебя не нужно!» — нещадно стучит перфоратором в ушах до сих пор.

Да, Лиса, только у нас есть одна маленькая проблема.

Мне нужно. От тебя. Так много, что самому страшно…

Глава 43

АЛЕНА

И все-таки Шевцова не умеет дуться. Также, как и долго молчать. Это ну вот прям вообще не ее. Да и я, если честно, уже привыкла к этому ее извечному птичьему верещанию.

— Я завтра еду в Сохо клуб, Лисицына! — пищит, восторженно закатывая глаза.

— Алл, — качаю головой. — Он тебя не обижает?

— Пффф, — она прыскает. — Ян ко мне относится отлично.

— Если честно, я в это не особо верю, — признаюсь, глядя на атакующих друг друга пираний. Их утром привез директор. Неужели кто-то захочет видеть это в своем аквариуме? — Ян — совсем не тот, кем хочет казаться. Поверь мне…

На меня обрушиваются воспоминания той ночи. Глухой лес. Пистолет в его руке. Улыбка. Жестокая. Злая.

Что если бы я не выбралась оттуда? Не побежала бы в дом именинника? Или, что еще хуже, если бы мой мучитель был с ними заодно? Я даже думать не хочу о том, какая участь бы меня ожидала.

— Слушай, ну не знаю, что там в этой вашей школе происходит, но со мной он совсем другой, — уверяет меня Аллочка.

— Шевцова, ты можешь просто поверить мне на слово? — отчаянно пытаюсь достучаться до нее я.

— Лисицына, прекрати уже! У меня все окей. Я знаешь, как высоко летаю! — произносит она, широко улыбаясь. — Да, парень с диким характером. Но меня это наоборот привлекает. Он клевый, Ален. Как с обложки! Весь из себя такой модный и неприступный для простых смертных! Ухаживает за мной — высший пилотаж! Так раскошелился в ресторане позавчера! Я этого краба на всю жизнь запомню!

Я молча смотрю на то, как она, восторженно толкая эту пламенную речь, прихорашивается, глядя в зеркало.

Сказать или нет? И если да, то как много? Готова ли я поделиться с ней? Не уверена…

— Знаю Абрамова два года и ничего хорошего о нем сказать не могу, ты уж извини, — начинаю расплывчато.

— Ален, на вот свой чай, — она смотрит на меня с каким-то странным выражением лица. В ее глазах мелькает не то сочувствие, не то жалость. — Ты сама говорила, что не их двора ягода.

— Поля ягода, — поправляю по привычке, не понимая, к чему она клонит.

— Да неважно. Там круг иной, понимаешь? Они ж тебя не воспринимают как равную! — выдает Шевцова, участливо поглаживая меня по руке.

— А тебя принимают! — насмешливо хмыкаю я.

— Ну… у меня в отличие от тебя есть хоть какие-то шансы, — жмет она плечом. — Все-таки в моей семье не настолько все печально. Я и работаю-то так, из-за предков только. Кэш карманный зажимают, упыри.

Я знаю, что мама Аллы работает врачом в женской консультации, а папа находится в постоянных разъездах. Вроде как вышки какие-то буровые обслуживает. Обыкновенная семья.

— Ян — человек статуса, — надменно говорит мне она, отправляя в рот круассан с шоколадной начинкой. — Да, он заносчивый, самовлюбленный мажорик. Но его можно понять. Это ж совсем другой уровень. То общество, где он вращается — оно особенное. Элита. Золотая молодежь. Эх…

«Человек статуса». Просто смешно. На ум приходят слова Омара Хайяма: «Чем ниже человек душой, тем выше задирает нос. Он носом тянется туда, куда душою не дорос». Но я молчу…

— Ты сама говорила, что все там такие в этой вашей гимназии.

Не все. Саша Харитонова, Данила, Паша.

— Они ж, как это говорят, — активно морщится, вспоминая, — родились с серебряной пломбой во рту. Вот!

— Ложкой…

— Да неважно!

Ох уж эта ее любовь к фразеологизмам[20]!

— Тачка у него, квартира на Садовом отдельная, денег немерено.

— Папиных? — все же не могу удержаться от колкости я.

— Да хоть чьих, какая разница? — искренне удивляется Алла.

— Шевцова. Я тебе кое-что расскажу, а дальше уже сама думай, — решительно отставляя чашку, заявляю я.

— Ну давай, удиви меня! — звонко звучит ее смех, и я набираю в грудь побольше воздуха.