Девочка-лиса

– Как теперь дела? –  интересуется Санна. –  Помогло тебе средство, которое в больнице дали?

Эйр кивает и моргает.

– Почти все прошло.

– Хорошо.

К пальто Санны пристало несколько листиков. Вид у нее взъерошенный.

– Что такое? –  спрашивает Санна, когда Эйр начинает хохотать.

– Посмотрела бы ты на себя.

– А что?

– Видок у тебя хреновый.

– Ну спасибо.

– Поезжай к себе, поспи пару часиков.

– У меня все нормально. Я прогулялась немного, когда припарковала машину.

Эйр недоверчиво смотрит на нее.

– Я знаю, что ты хочешь, чтобы мы гнали дальше. Но, может, стоит рассматривать то, что случилось там, у рыбацких сарайчиков, как предупреждение?

– А где Алис? –  спрашивает Санна, стаскивая пальто.

– Я видела ее снаружи, так что она точно скоро вернется.

На магнитной доске висит рисунок, который Джек набросал во время первого допроса. Волчьи глаза, обведенные жирной черной линией, смотрят прямо в комнату. Санна снимает рисунок и подставляет под свет. Эйр думает про Мюлинг, про все, через что прошел Джек, и гадает, что же он мог увидеть. На несколько секунд у нее возникает ощущение, что коллега вот-вот расплачется, но потом та крепит рисунок обратно на доску. Вернув его на место, она возвращает себе свой обычный стерильный взгляд.

– Как там у Джека дела? –  осторожно спрашивает Эйр.

– Он остается в больнице, –  отвечает Санна. –  Ему не очень хорошо, но он стабилен. Бенджамин несколько раз сильно ударил по нему.

Она отыскивает фото из лагеря и кладет на стол.

– Что ж, давай начнем. Алис, наверное, скоро подойдет.

Эйр берет фотографию в руки, потом кладет обратно на стол. Она не знает, как это сказать. Ведь Джек мог знать что-то еще. Интуитивно она понимает, что Санна не согласится на еще один допрос.

– Что это за снимок? –  спрашивает она в итоге.

– Какая-то дешевая любительская фотография.

Эйр внимательно смотрит на нее.

– Слушай, –  она внезапно переводит тему, –  а Джек не мог знать что-то про лагерь? Его мама ведь работала на Кранца. Может, нам следует его опросить?

– Он сейчас в плохом состоянии, –  отрубает Санна. –  Не получится.

– Ладно, –  отвечает Эйр. – И что делать будем?

– Вернемся назад. Проанализируем все с самого начала. Посмотрим, где окажемся.

Она указывает на фото.

– Мия. Семь лет назад.

Эйр вздыхает.

– Надо, блин, чтобы кто-нибудь вернул смертную казнь за причинение вреда детям.

– Прежний священник, –  продолжает Санна, –  Хольгер Кранц. Он, получается, хотел научить детей ценности жизни. Прибавим к этому то, что он сделал с Мией…

– Да, всем на этом снимке досталось, они все наверняка получили какие-то психологические травмы, –  добавляет Эйр.

– И нам нужно разыскать всех, чьи имена у нас на руках, –  Санна указывает на мальчика рядом с Мией. –  Побеседовать с каждым, кто побывал в лагере, кто-то должен знать, кто он такой.

– От Алис что-то новое было?

– Полная тишина с тех пор, как я передала ей имена.

– Да где она бродит? –  Эйр допивает воду из своей бутылки, кидает ее в ведро и идет к двери на поиски Алис.

В этот момент из коридора в комнату входит Алис с подносом, заставленным чашками, кроме того, на нем кофейник со свежезаваренным кофе и большой стакан воды. Под мышкой у нее, как обычно, пачка бумаг, больше напоминающих стопку аккуратно сложенных простынок.

– Добро пожаловать обратно в бункер, –  приветствует она их с улыбкой. Она наливает в две чашки дымящийся горячий кофе и садится за стол, одну чашку передает Санне, другую Эйр.

– Так что, мы взяли художницу? –  спрашивает она.

– Она задержана за нападение на Инес Будин, –  отвечает Санна. –  Далее наверняка последуют другие обвинения, потому что она разыграла собственную смерть, напала на Эйр…

– А ее алиби в последние дни? –  спрашивает Эйр.

– Это не приоритетный вопрос, –  отметает ее комментарий Санна. – В убийствах мы ее не подозреваем.

– Но все равно ведь надо проверить, –  вскидывается Эйр.

Алис прокашливается:

– Бернард разыскивает того арт-дилера, который, как она утверждает, жил у нее.

– Но? –  спрашивает Эйр.

– Ждем, пока он даст о себе знать.

– Ладно, –  отвечает Санна. – А мама Мии, Лара Аскар, с ней удалось связаться?

– Ее мобильный выключен, друзья, к которым она собиралась, не перезванивают. Я оставила им сообщения и связалась с местной полицией. Если мы хотим, они могут съездить туда сегодня днем и поискать ее.

– Окей. Хорошо. Что еще?

– О собаках Дорн позаботятся, как ты просила, –  обращается она к Эйр. – Я созвонилась с соседями, они прямо сейчас поедут туда и присмотрят за ними.

– Спасибо, –  откликается Эйр.

– Да, –  продолжает Алис, –  дети в лагере. Мы проверили всех и связались с родителями каждого. Так или иначе, но, кажется, мы сможем побеседовать со всеми, кто там был. Правда, это займет какое-то время. Особенно это касается одной девочки, Елены Йоханссон. Она сейчас на каком-то волейбольном турнире.

Эйр тыкает пальцем в девочку в маске собаки на фото.

– Вот эта? Дорн на нее показывала, когда это имя называла.

Алис пожимает плечами.

– Я же не видела других снимков этих детей, только с родителями говорила.