Девочка-лиса

Пухленькая девочка-собака значительно ниже ростом, чем остальные дети на фото. Маска плохо сидит на ней. Она почти полностью скрывает глаза. Жилы на шее натянуты, как струны, что говорит о том, что под маской она плачет навзрыд.

– Вся эта религия хренова, –  бормочет Эйр.

– Основное внимание нам нужно сконцентрировать на нем, –  произносит Санна, указывая на мальчика, стоящего рядом с Мией. –  Он может оказаться ключом ко всему.

– Я все еще считаю, что ты не права, –  сухо возражает Эйр.

– А ты что думаешь? –  Санна поворачивается к Алис.

– Не знаю, –  задумчиво отвечает та. –  Немного странно, что ни Инес Будин, ни Ава Дорн не захотели назвать его, несмотря на наши расспросы. Ведь они обе должны его знать?

– Ладно, –  реагирует Эйр, –  я готова принять, что единственный потенциальный свидетель нарисовал волка. И что Бергман утверждал, что мальчик, изображавший волка, рассвирепел, дрался с другими и помогал Мие. Волк, волк, волк… Я слышу, что вы говорите. Но…

– А как дела со школой? –  прерывает ее Санна и поворачивается к Алис. –  Учителя Мии и остальные в школе могут что-то знать.

Алис мотает головой.

– Бернард и Йон ездили туда. Поговорили со всеми, кто имел какое-то отношение к Мие, от учителей до работников кухни. Даже получили согласие от родителей побеседовать с некоторыми из учеников. Никто не смог сказать, с кем общалась Мия. Похоже, она держалась в стороне от всех, никогда не ходила в кружки и на дополнительные занятия, всегда сразу после школы ехала прямо домой.

– Так, значит, ничего? –  огорченно подытоживает Санна. – И ее никогда ни с кем не видели?

– Ничего.

– А домогательства? За последние годы не было заявлений в полицию, с которыми нам стоило бы внимательнее ознакомиться?

Алис снова мотает головой.

– Мы ничего не нашли.

Бернард рывком открывает дверь. Его лысина поблескивает в свете ламп, когда он с улыбкой поворачивается к Санне.

– Ава Дорн отказалась от услуг адвоката. Так что совсем скоро можете с ней начинать.

– Но она же задержана, разве не должен прокурор… –  начинает Эйр.

– Никакого Лейфа, –  отвечает Бернард. – У него слишком много других дел, так что он хочет, в общем, как обычно…

Санна кивает.

– Еще что у тебя?

– Алиби Дорн только что развалилось. Этот арт-дилер на самом деле был на какой-то выставке на материке.

В ту минуту, когда Аву Дорн заводят в комнату для допросов, Санна открывает дверь в кабинет Экена. Он весь сияет при виде ее. Очки в темной оправе сползли немного вниз на переносицу. Он проводит рукой по волосам.

– Чего ты хотел? –  спрашивает Санна. –  Ава Дорн ждет в комнате для допросов.

– Я тоже по тебе соскучился, –  шутливо отзывается он. –  Зайди по-человечески. Присядь, я поговорить хочу.

На его столе больший беспорядок, чем обычно. Среди множества распечаток и раскрытых папок раскиданы газеты с крупными заголовками об убийствах. Он берет свою оранжевую кружку и отпивает глоток шиповникового настоя.

– Всюду они суются, –  он сокрушенно качает головой. –  Эти журналисты.

– Вот как, –  Санна прислоняется к стене. Она бросает взгляд на часы, стоящие на одной из заставленных полок, потом барабанит пальцами себе по ляжке.

– Я тут с Судденом беседовал, совсем о другом, но он упомянул снимок, который ты ему передала.

– Да, и что же он сказал?

– Экспертиза ничего не дала. Бумага отсырела и сильно испачкана.

Санна вздыхает.

– Бернард сказал, что алиби Авы Дорн развалилось? –  интересуется Экен.

– И что?

– Интересно.

– Неужели?

– Да. Где у тебя Эйр?

– Ей нужно позвонить кое-куда.

Экен встает, делает глубокий вдох.

– М-да, ну и что скажешь об этой Аве Дорн?

– Что ты имеешь в виду?

– По шкале от одного до десяти насколько она психопатка?

– Вполне вероятно, она может поделиться с нами годным для дела материалом. Скажем, она могла бы определить преступника, если бы мне только дали немного с ней поработать. Как я уже сказала, это мог совершить кто-то из детей, бывших в лагере. Я же проинформировала тебя на этот счет?

Экен потирает подбородок, потом выдает:

– Но теперь у нее у самой нет никакого алиби.

Санна смотрит на него в упор.

– Ты же это несерьезно?

– А почему нет? Может, она не хотела, чтобы обнаружилась ее связь с лагерем «Рассвет»? Она многое от этого теряла. Инес Будин как раз начала ее шантажировать. И мы сами видели, какой агрессивной она бывает.

– Разумеется, но зачем убивать Мари-Луиз и Франка? Ребекку Абрахамссон? Чтобы не всплыла ее причастность к этой истории с жестоким обращением с детьми? Ты сам-то вряд ли в это веришь.

– Но, Санна, между нами, ты же видела ее картины? Повсюду смерть. Закат мира. Дьявол… Может, она искала себе сюжеты, а потом решила сама их инсценировать?

– Это омерзительно. Она действительно ненормальная, с этим я соглашусь. Но не настолько же.

– Да почему нет-то? К тому же для всех она была мертва, так что могла вообще что угодно вытворять.

Санна удрученно смотрит на него.

– То есть ты правда не шутишь?

Экен кивает.