Девочка-лиса

Когда Эйр врывается в комнату для допросов, Ава Дорн сидит, уставившись пустым взглядом в пространство перед собой. Эйр швыряет мобильный на стол прямо перед ней.

– Какого хрена эти фотографии делают в вашем телефоне?

Санна пытается избежать конфликта и уже протягивает руку за мобильным, но Дорн жестом останавливает ее. Художница смотрит в упор на Санну и улыбается.

– Она это заслужила, –  произносит она глухим голосом. –  Так этой суке и надо.

– Это ваши фотографии? –  Эйр тычет ей в лицо телефоном. –  А?

Дорн чуть отстраняется.

– Разумеется, мои.

Санна садится напротив нее. Она делает несколько глубоких вдохов. На лице сидящей напротив нее Дорн написаны упрямство и непокорность.

– Почему у вас в телефоне фотографии тела Мари-Луиз Рооз?

Дорн чуть улыбается, смотрит на ретировавшуюся к двери Эйр. Санна раздраженным кивком указывает той покинуть комнату, и Эйр выходит.

– Так почему? –  Санна протягивает Дорн ее мобильный.

Дорн отводит глаза, поднимает руки с колен и кладет их обратно на стол. Санна думает, что она наверняка сама набила все свои татуировки. Эта женщина явно не из тех, кого страшит физическая боль, может быть, она даже находит в ней наслаждение.

Раздается смешок.

– Что тут забавного?

Серьезность во взгляде Дорн резко контрастирует с ее ухмылкой. Она наклоняется вперед:

– То, что вашу коллегу так заводят эти фотографии. А вот вы, несмотря на эти ваши вопросы, прекрасно понимаете, что они ничего не значат. Вы не верите, что я кого-то убила. Вы убеждены, что это совершил мальчишка из лагеря, не так ли? Я поняла это, когда вы впервые задали мне вопрос о нем.

– Вы ошибаетесь, –  отвечает Санна.

– Неужели? –  Дорн снова опускает глаза. –  Скоро я отсюда выйду, –  продолжает она.

Одна ее рука ползет к мобильному на столе. Даже не глядя на фото, она начинает листать экран, смачивая губы.

– И тогда, пожалуй, разыщу вас, –  произносит она почти неслышно.

– Что вы сказали?

Дорн прячет улыбку. Она чуть прищуривает глаза.

– Вы мне угрожаете? –  спрашивает Санна.

В дверь стучат, это Экен. Он кивком вызывает Санну выйти в коридор. Она встает и берет со стола телефон Дорн. Та медленно кивает. Санна не может понять, что означает это движение головы. На лице художницы сохраняется улыбка, но даже с ней ее лицо остается застывшим и неживым. Мозг этой женщины никогда не отключается, он все время ей что-то нашептывает.

– Санна, –  зовет ее Экен. –  Сейчас же сюда.

Внезапно ей кажется, что Дорн готова прыгнуть через стол.

– Это мои фотографии, –  медленно произносит она, –  но не я их сделала. Я их купила.

Нечто в ее взгляде убеждает Санну в том, что она не врет. Понемногу Дорн раскрывает перед ней, Экеном и Эйр всю историю случившегося.

Все началось с Вильгельма и Тильды Свенссон, соседских детишек, которых Эйр и Санна встретили у нее в доме. У этих детей есть сестра по отцу, гораздо старше их обоих. Петра, ей около тридцати. Дорн услышала о ней от детей как-то раз, когда они ей позировали. Вильгельм и Тильда лежали на полу, разыгрывая мертвых, и рассказали Дорн, что их сестра видела реальных мертвецов, много-много раз. Задав несколько наводящих вопросов, Дорн поняла, что Петра работает фотографом-криминалистом.

– Вскоре после этого она меня навестила. От брата с сестрой она узнала, что я готова неплохо заплатить за фотографии, –  поясняет Дорн. –  Ну вы же понимаете, что для меня и моего искусства значит иметь доступ к настоящим телам?

Эйр передергивает от этих слов.

– Так вы утверждаете, что кто-то из наших работает на вас?

Дорн улыбается.

– Может, вам стоит получше платить своим сотрудникам.

Когда допрос заканчивается, Эйр и Санна заглядывают в кабинет Экена. Он говорит по телефону, и когда кладет трубку, кажется, что вот-вот вмажет кулаком по стене.

– Да, –  подтверждает он. –  Есть такая Петра Свенссон. Она совсем недавно к нам поступила. Вы с ней, наверное, встречались? Она проводила съемку в доме Роозов.

Санна вспоминает полицейского фотографа, которой у нее тогда не хватило сил представиться. В то утро, когда было обнаружено тело Мари-Луиз. Она ругает себя за то, что не пообщалась с ней, не познакомилась, не обменялась хоть парой слов. Не поддалась возникшему у нее ощущению, что здесь что-то не так.

Полчаса спустя Экен собирает всю опергруппу на беседу. Он сообщает, что Петра Свенссон созналась в продаже фотографий с мест преступления Аве Дорн. Среди прочего были крупные планы тела Мари-Луиз Рооз.

– Ради чего? –  удивляется Эйр.

– Счета и штрафы за неуплату, –  он окидывает взглядом всех собравшихся. –  Что ж, мы вернулись к исходной точке, или как там это назвать.

Экен вздыхает.

– Ясно, значит, продолжаем разрабатывать мой след, –  холодно констатирует Санна. –  Дети из лагеря. Их нужно опросить. И мы должны выяснить личность того мальчика, чье имя Дорн от нас скрыла.

Экен вопросительно смотрит на Лейфа Лильегрена.

– Им больше пятнадцати? –  уточняет тот, не отрывая взгляд от экрана телефона.

– Да, –  отвечает Алис. – И мы поговорили с их опекунами и получили разрешение на беседу с каждым из них.

– Хорошо, действуйте.