Девочка, не умевшая ненавидеть. Мое детство в лагере смерти Освенцим

Однажды к нам в дверь постучали. Мама Бронислава пошла открывать. Это оказалась соседка, которая сразу заговорила с мамой, понизив голос. Я тихонько подошла поближе, чтобы они меня не заметили. Мне удалось разобрать только несколько слов, от которых у меня перехватило дыхание:

– По радио только что объявили, что кто-то разыскивает твою Лидию, – говорила соседка.

Мама Бронислава ничего не ответила, только знаком попросила ее замолчать и уйти.

Теперь я знала правду. Кто-то меня разыскивает. Я не была уверена, что это мама Анна, но в любом случае кто-то обо мне спрашивал. Однако жизнь моя шла, как и раньше. Теперь, когда я думаю об этих днях, мне и в голову не приходит в чем-то упрекать маму Брониславу. Задним числом я даже ее оправдываю: она боялась меня потерять. Но в те дни я думала только об одном – как бы связаться с теми, кто меня разыскивает. Надо быть внимательной, как следует настроить антенны, потому что рано или поздно они меня найдут. Дома я держалась с обычным почтением и послушанием. Но иногда впускала в голову нехорошие мысли, и прежде всего, те слова, что я бросила маме Брониславе:

– Ты противная, а моя мама была красавица!

Проходили месяцы, потом годы, и я из малышки превратилась в девочку-подростка. Я помогала по дому, делала уборку, уже бегло говорила по-польски и считала себя полькой. О маме Анне мне больше ничего не удалось узнать. Временами я уверяла себя, что в той радиопередаче речь шла вовсе не обо мне. Может, разыскивали совсем другую девочку, а соседка ошиблась. Однажды, войдя в комнату мамы Брониславы, чтобы навести порядок, я увидела, что из стопки белья в открытом ящике комода высунулся конверт с печатью Международного Красного Креста. Не раздумывая, я взяла его. Он был открыт, и внутри лежал какой-то листок с той же печатью. Я прочла несколько написанных там строчек и почувствовала удар в сердце: это был запрос, не живет ли в нашем доме девочка по имени Людмила Бочарова. Людмила – мое русское имя, а Бочаровы – фамилия моих настоящих родителей. Живы ли мои мама Анна и папа Александр, там написано не было. Там больше вообще ничего не было написано. И было непонятно, кто именно меня разыскивает. Но кто-то разыскивал. Этого мне было достаточно.

Я быстро положила письмо на место и вышла из комнаты. Когда вернулась домой мама Бронислава, я ничего ей не сказала. Я боялась, что она рассердится, а ссориться мне не хотелось. Достаточно было знать, что кто-то меня ищет, и надеяться, что мама Анна жива. Вечером, уже лежа в постели, я думала о ней и мечтала о том дне, когда смогу ее увидеть и обнять. Рано или поздно это должно случиться. Мне было всего четырнадцать лет, и, несмотря на богатый жизненный опыт прошлого, сил у меня хватало только на то, чтобы мечтать. Я не забывала, как многим обязана маме Брониславе, взявшей меня к себе в дом после лагеря. В этом доме мне было хорошо. Маленький городок Освенцим стал теперь моей семьей. Если я уйду отсюда, то куда мне идти? В Белоруссии мы жили в лесах. И если моя мама жива, то где она?

В школе нам рассказывали, что Белоруссия стала частью Советского Союза и ею руководит Сталин. Западную и Восточную Европу разделяет теперь «железный занавес». И проникнуть за него невозможно. Никто из тех, что находятся со стороны России, не могут попасть по другую его сторону, разве что тайком. Общение невозможно. Польша, которая после войны перешла от власти нацистов к власти коммунистов, теперь находится под властью России. Ни одна из стран, попавших по ту сторону «железного занавеса», не обладает свободой. Значит, мы этой свободой тоже не обладаем. Я рассуждала так: если моя мама жива, то найти ее в таких условиях – дело невозможное. Может быть, поэтому и подключился Красный Крест. Может быть, поэтому тот, кто меня ищет, и обратился в международную организацию, стоящую вне политических партий. Я начала понимать, в каком мире живу и в какой ситуации оказалась. И прежде всего, стала собирать и изучать информацию. Окружающая меня политическая ситуация теперь казалась мне ясной и сложившейся.

В какой-то мере мне помогли школьные друзья. Я уже не была маленьким ребенком. Это именно они удивлялись, почему я не разыскиваю свою маму. Они знали меня как Лидию из лагеря. Они знали мою историю и знали, что мама Бронислава мне не родная. «Почему же ты ничего не предпринимаешь?» – спрашивали они и, чтобы подхлестнуть меня, дали мне несколько адресов службы поиска в Польше. По этим адресам можно было пройтись и оставить свое имя и координаты, а потом проверить, ищет ли тебя кто-нибудь в других районах Польши или в таких же учреждениях других стран. Действовать я решила тайком от мамы Брониславы. Мне не хотелось, чтобы она испугалась и подумала, что я хочу от нее уйти. Мне вовсе этого не хотелось. Мне нужно было узнать, что сталось с моей мамой Анной, только и всего. Если она жива, я хотела обнять ее.