Девочка Прасковья

— Слушай, Пятница,

давай-ка лучше спать! Утро вечера мудренее… Что-то я сегодня изрядно

притомился…

Я разгреб острые камушки

и улегся на гранитном полу пещерки. Острые иглы хвои, всякие выступы и

неровности моей лежанки здорово впивались в тело, и я часто ворочался то так, то эдак, постанывая и поругиваясь. Девчонка легла где-то поблизости тихо и

мирно, точно на диване. Все-таки ее широкое и длинное платье хорошо укрывало

практически все тело.

Несмотря на жуткую

усталость, заснуть сразу не удалось. Грозовая духота стала сменяться ночной

прохладой, и в пещере стало довольно свежо. Мои голые плечи подернулись гусиной

кожей. Желая как-то отвлечься от своих бытовых проблем, я снова спросил у

девчонки:

— Паш, скажи, а ты —

верующая?

— Да, — ответила она

весьма кратко.

— И давно?

— Сколько ты плаваешь,

столько и я верую!

— Хм. Да ты, поди, уже

святая, как твоя Пятница!

Девчонка промолчала.

— И кто же тебя научил?

Бабушка тоже?

— Да. Потому что она

меня воспитывала до шести лет.

— А что так?! Расскажи,

пожалуйста, а то что-то не спится. Эти иглы и камни тут, как термиты…

— Мои родители были

студентами. И вот, когда я должна была родиться, отец, узнав об этом, бросил

маму одну и куда-то сбежал.

— Вот коз… — вырвалось

у меня, но я вовремя спохватился и сказал помягче. — Ах, негодник, да разве ж

так можно?!

— Наверное, он просто

испугался ответственности и того, что ребенок помещает его учебе и продвижению

по службе.

— Все равно так нельзя делать!

Как можно бросить любимого человека да еще и свою дочку?! Это ведь просто…

муш куейс, как говорят арабы! Я бы так ни за что не поступил!

— Он совсем нас не

бросил. Приезжал потом, предлагал маме деньги, но она отказалась от помощи…

из принципа.

— Ну и молодец!

Предателей не прощают!

— Вот бабушка и взяла

меня к себе еще совсем маленькую. Воспитывала, как могла, выхаживала на свою

небольшую пенсию… Зато мама смогла доучиться и устроиться на работу.

— А кто твоя мама?

— Она врач. У нас в

поселке работает. Мы с ней вдвоем живем.

— И что же, она больше

не вышла замуж?

— Нет. Думаю, что

потеряла доверие к мужчинам. Сказала, что одна меня на ноги поставит и сделает

из меня Настоящего Человека! Правда, зарплата у нее небольшая, и ей приходится

работать на двух работах и еще по-всякому подрабатывать…

— И сколько же она

получает, если не секрет?

— Пять тысяч за основную

работу.

— Ого! Что так мало-то?!

Мой батя такие бабки за пять дней берет, а вот после отпуска станет еще больше

зарабатывать! Да еще он и гонорарчики разные получает за всякие там научные

разработки.

— А кем он работает?

— Помощником

гендиректора в одной большой строительной компании.

— А мама?

— Мама не работает. Она

домохозяйка. Хотя у нее тоже высшее образование, и она иногда пишет статьи в

журналы, даже в зарубежные! А сейчас, представляешь, арабский язык изучает: всякие там «куейс — муш куейс».

— Здорово! — вздохнула

Пашка.

Я почувствовал, что

опять начал хвалиться и сменил пластинку.

— А как бабушка ваша?

— Наша бабушка умерла,

когда мне шесть было и я собиралась идти в школу… — мрачно произнесла Пашка.

— Ой, извини, как

жалко… Ну почему же так рано? Она ведь нестарая еще была, верно?

— Да, но зато у нее было

очень больное сердце, поэтому бабушка пожила совсем немного… Все любила

говорить: «Вот, Пашка, выдам тебя замуж за принца, тогда и ко Господу спокойно

пойду!» А не дождалась… Знаешь, как я ее любила? Она для меня как вторая мама

была!

Бабушка все время со

мной возилась, забывая обо всем. Мамка-то тогда на одну стипендию жила…

Бабушка всячески подрабатывала, так как пенсии не хватало. Вязать любила, здорово вышивала, на огородике возилась, курочки у нее были, хрюшки… А по

вечерам она мне рассказывала всякие интересные истории, но не сказки, а жития

святых. И вместо колыбельной пела молитовки, коих знала очень и очень много.

Например, качала меня и напевала: «Свят, свят, свят Господь Саваоф! Господь

Саваоф… Исполнь небо и земля славы Твоея!..» Так вот с детства меня и

приучила к этому чудному миру Православия! А вот когда призвал ее Господь на

небеса, она в тот последний день позвала меня к себе проститься. К ней уже и

батюшка приходил: исповедовал, причастил, пособоровал — все, как положено…

Бабушка радостная такая лежала. Мы с мамой плачем, а она улыбается и нас

успокаивает:

«Ну что, девоньки мои, радоваться надо, что бабушка ваша на небо уходит, ко

Господу своему!»

— Бабушка, а разве не

страшно умирать? — спросила я.

— Ну что ты, внученька!

— ответила она, гладя меня по голове. — Нам — православным христианам — бояться

нечего. Господь милостив… В рай отходим… в жизнь прекрасную и вечную…

чего же тут бояться… Одно меня только огорчает: остаетесь вы тут одни, мои

родненькие. Ничем я вам больше помочь не смогу… Даже пенсийку, и ту теперь

заберу с собой… Продержитесь?

Мама моя говорила:

— Не беспокойся ты, мам,

ничего с нами не случится… Пашка вот уже большая, скоро в первый класс

пойдет. К школе мы ее, слава Богу, собрали! Теперь легче будет, ведь я уже сама

работаю.

Потом бабуля долго с