Девочка Прасковья

Вот так и начиналась моя эпопея, о которой и пойдет весь мой дальнейший рассказ. Вы, ребята, наверно, ждете от меня, что сейчас я начну описывать вам красоты и достопримечательности, увиденные в этом неожиданном путешествии? Если это так, то должен, к сожалению, вас разочаровать. Об этих двух неделях блуждания по лесным и горным тропам у меня мало что осталось, ибо пошел я на это, как вы знаете, не по зову сердца, а по великой нужде. Моей целью было лишь убить побыстрей время, а не изучать прелести природы родной страны. Я покорно, точно ученый ослик, таскался следом за тетей Клавой, заткнув уши «таблетками» плейера, обливался противным потом, наслаждался любимой музыкой в стиле рэп, и мало обращал внимания на окружающую нас обстановку. Многие мои друзья в это время классно отдыхали. Так, например, Гоша Боксерманн уже проверял, действительно ли нельзя утонуть в Мёртвом море, а Нинка Вернер бродила с бабулей по тихим австрийским улочкам да уписывала знаменитые венские сосиски. (Да, кстати, а вы знаете, ребята, что эти самые сосиски изобрел человек по фамилии Лайнер. Прикольно, правда?) Игорек Сосновский рванул с дядей-писателем аж в Париж! Счастливые... Даже соседский Лёнька сейчас поди нежился на южном солнышке, полеживая на каком-нибудь диком пляже после долгого подводного путешествия и разглядывая большую диковинную раковину, в которой и на земле по-прежнему все бушует и волнуется море... А я вместо него должен был колесить по трудным дорогам Предуралья, дышать болотными «ароматами» и кормить своей кровушкой несметные полчища комаров. Поэтому две недели пролетели как-то быстро, точно все это мне приснилось. В памяти остались лишь краткие отрывки увиденного: то мы идем возле бескрайнего болота, ухающего, булькающего и дымящегося; то сидим ночью у огромного костра и печем картошку, а кто-то поет под гитару; то вот лезем по какой-то тесной пещере с сосульками, растущими почему-то снизу вверх; то бродим среди серых и мрачных строений полузаброшенного деревянного монастыря; то упрямо карабкаемся на крутую гору; то ждем паром, чтобы переправиться через широкую и быструю реку; то внезапно набредаем на грибную поляну, и тогда и взрослые, и дети, смеясь и радуясь, принимаются живо собирать беляки всех размеров, соревнуясь, кто найдет крупнее, а кто наберет больше, а я сижу на пне, слушаю музыку, вдыхаю запахи леса и усмехаюсь, наблюдая эту картину, ленясь даже нагнуться и срезать торчащий прямо у моей ноги крепенький боровичок... А в мозгу у меня вновь рисуются картинки далекого, манящего, знойного Египта с его верблюдами, бедуинами, миражами... Даже в пещере я думал, что нахожусь под таинственными сводами пирамиды и что стоит лишь завернуть за очередной поворот, как откроется зал с гробницей неизвестного еще науке фараона... Вот, пожалуй, и все, что я помню о том Уральском туре. А вот двадцать седьмое июля, последний день нашего путешествия, я уж точно не забуду всю свою жизнь! Но обо всем по порядку...

Изрядно уставшие, но все равно радостные туристы спешно грузились на паром, который должен был переправить их через неспокойную горную речку, где на другом берегу уже поджидал автобус, чтобы отвезти нас на станцию.