Девочка Севера (СИ)

— Я все поняла, — хмыкаю, поджимая губы и чувствуя в носу предательское першение. — То есть мне сейчас нужно уволиться, поехать домой, приготовить ужин и ждать тебя голой, — говорю с циничной усмешкой. — На столе? Ты же, кажется, вчера там хотел?

— Соня, — Сергей больно хватает меня за предплечья и встряхивает. — Придержи язык, детка, если не хочешь, чтобы я поступил с тобой, как со взрослой женщиной.

— А что тебе даёт это право? — я прищуриваюсь уже почти падая в обморок от своей смелости и понимая, что, возможно, через десять минут у меня не будет Северова. — Что, Серёжа? — качаю головой. — То, что ты делаешь мне ремонт, одел меня, разрешаешь у себя жить и кормишь? Или может то, что ты первый в моей жизни? Или чувства?

— Дура! — срывается Сергей.

Меня снова больно и собственнически целуют. Губы, зубы, везде его руки. Голова кружится.

В груди остро и эйфорично пульсирует, а мысли мечутся, от понимания, что у меня есть сейчас последний шанс помириться с Северовым. Позволить ему сделать с собой все, что он захочет в этом кабинете, а потом ещё дома и… я даже не сомневаюсь, что мне будет хорошо. Да я почти умираю, от обычных поцелуев! Только что потом? Я ведь не справлюсь.

Мы тяжело дышим друг другу в рот. Сергей сжимает меня в своих руках. И самое абсурдное то, что именно эти руки мне хочется целовать и, рыдая, просить о помощи. Просить как-то решить сложную задачку, которая кажется мне абсолютно патовой. И чтобы мы остались.

Но, может быть, я не мудрая женщина, а у Северова действительно нет сил…

— Нет… — уворачиваюсь я от его губ.

— После завтра, — Сергей вжимается лбом мне в макушку, — будет готова твоя квартира, Соня.

У меня внутри все обрывается. Я этого хотела? Нет, точно не этого. Но, видимо, нельзя просить чего-то у сильного. Даст.

— Серёжа… — я давлю в себе всхлип.

Сейчас самое время кричать о том, что я его люблю. И просто, видимо, иногда не понимаю, что он меня тоже.

— Ну тихо, — его пальцы зарываются в мои волосы и укладывают голову к себе на грудь. — Ты — моя девочка. Это ничего не поменяет. Если хочешь, ищи другую работу.

— Ты придёшь сегодня домой? — я решаюсь поднять на него глаза.

— Я постараюсь, — кивает он.

Глава 46. Кто-нибудь видел мою девочку?

Сергей

Я не подозревал, что молчание женщины — это больно.

Что это так пробирает до печёнок и заставляет ощущать себя вывернутым наизнанку.

Особенно, когда ты слышишь его звоном в тишине квартиры и чувствуешь на вкус даже в утреннем кофе.

И я сейчас говорю не о том молчании, когда чей-то рот не произносит ни звука, я говорю о другом. Когда в словах есть только буквы в определённом порядке с паузами на дыхание, а смысла нет.

Нет обиды, глупостей, восхищения бесконечного и абсолютного, к которому ты так привык.

Раньше мне бы было все равно, а теперь я загибаюсь от этой тишины.

Уверенность, в том, что Соня должна прийти сама и принять мои правила, тает с каждым часом. Это заставляет чувствовать себя отвратительно и сильно сомневаться в своей правоте.

Просто хотя бы потому, что какой в ней толк, если твоя женщина несчастна?

Если она больше не вьётся хвостиком, не пристает с вопросами и ничем не беспокоит!

Мое тело голодает. Нервы взвинчены рабочими проблемами до предела. Мы теряем большие деньги, бесконечно откупаясь от проверок. Голова не справляется с потоком информации и ее обработкой.

Мне хочется, чтобы Соня меня почувствовала. Хочется обнять ее и выспаться, но она не позволяет к себе прикасаться.

Ну что я, млять, должен теперь поклясться ей, что у меня есть только работа? И только поэтому я прихожу домой глубоко за полночь?

Да и черт с ним, я готов поклясться, но она не спрашивает! А оправдываться — это уже перебор.

Радует только одно — про ключи от своей квартиры Соня не заговаривает. Это даёт мне иллюзию того, что мы все-таки столкнёмся где-то в коридоре и взорвемся.

До одури хочу свою маленькую девочку назад!

И даже готов признать ее правоту в том, что на самом деле из нас двоих «лечиться» нужно мне.

Лёха, когда я попытался объяснить ему свои терзания, вынес мне диагноз, что я — начинающий «каблук» у малолетней девицы.

Да и черт с ним. Пусть так.

Правда в том, что когда Соня светится, счастлив я сам. Просто должен страховать безопасность, давать стабильность… и все получится.

В моем кармане второй день лежит обручальное кольцо.

Крыша съехала от мысли, что я могу потерять Соню, и я купил.

Но как? Как, мать вашу, все вернуть, если у меня, кажется, получилось обнаружить в восторженной, Чудной девочке серьёзный такой стержень.

— Приятного аппетита, — передо мной появляется тарелка с запечеными картошкой и мясом.

Красиво. Она старалась.

— А ты? — ловлю Соню за руку.

Сегодня я впервые за неделю вижу ее еще не в постели.

— Я уже поужинала, — она жмёт плечами и косится на часы. — Одиннадцать… Завтра в институт.

— Поговори со мной, — хмурюсь и давлю интонацией, хотя прекрасно понимаю, что нужно говорить иначе.

— Да, — кивает, присаживаясь на стул, — я бы хотела.

— Я уволил Татьяну… — говорю, ожидая реакции.

— Хм… — тянет Соня почти с сожалением. — Почему?