Девочка со спичками

Она присела и спряталась, продолжая наблюдать, и нажала себе на запястье. Во сне оно было пустым, но в реальности там находился датчик, который управлял захватом воспоминаний. Кира почувствовала легчайшую вибрацию поверхности – кажется, она одна из всей лаборатории ее различала, – это «Капсула» захватила сон и начала его сканировать, чтобы потом замылить и стереть.

Девушка напрягла слух, пытаясь разобрать, о чем говорят люди.

– Аришка, ну ты чего, какой аборт, конечно, я не хотел, чтобы ты его делала. Это так было, помутнение. Подумаешь, в клинику разок съездила, ну потыкали тебя лазером, но ты же умница, вовремя остановилась. А я молодой был, дурной.

«Родители!» – обожгла Киру внезапная догадка. Она дернулась, подавив желание отвернуться и не смотреть, но вдруг увидела стоящего практически у них за спинами маленького черноволосого мальчика. Он держал в руках светящуюся портативную приставку для игр.

Кира зажала себе рот рукой.

Он был таким маленьким, совсем не похожим на себя взрослого. От него – только губы с опущенными уголками и глаза. Оказывается, эти глаза побитой собаки всегда были при нем, даже в детстве.

– Вот как, а сейчас, значит, не молодой? – Арина манко засмеялась и запустила руку мужу под рубашку, щупая живот. – Пузо отрастил? Все?

– Ах ты, зараза! – басисто расхохотался мужчина, и облапал ее всю, и разложил на куртке, и задрал ее свободное платье до самой шеи, расстегнул лифчик и стал мять маленькую, белеющую в полумраке грудь, и она отвечала жарко, с готовностью, обхватив его тело тренированными ногами.

Огни фонарей дрожали и чертили полосы по всему озеру, проникая в глубину, а Арина стонала и плавилась под руками мужа.

Мальчик все стоял, как маленькая статуя, пока они наконец не прекратили; они тепло обнялись, отец обхватил руками лицо Арины, поцеловал ее и сказал:

– Дура ты, Аришка. Люблю я тебя. Даже сына готов терпеть ради тебя. А ты мне мозг выносишь.

– Я тебя тоже очень люблю, Сашенька.

Только сейчас Кира очнулась, будто от наваждения, и услышала, как рядом с ними, в траве, видимо, из портативной колонки или из какого-то еще девайса играет тихая музыка – старый рок, нежный и грустный, как жизнь в своем зените и увядании, но Кира не могла разобрать слов, только мотив, совершенно ей не знакомый.

В этот момент Арина обернулась и резко одернула платье.

– Как ты, сынок? – спросила она, улыбаясь. – Люблю тебя. Скоро домой поедем.

Мальчик медленно попятился в тень, и тогда «Капсула» снова едва заметно задрожала – очевидно, этот блок воспоминаний закончился и она автоматически перестала захватывать его.

«И… это все? Господи, из-за этого весь сыр-бор? Получается, он хотел удалить воспоминание о том, что его родители друг друга… любили? Что он за биоробот?..»

Кира разочарованно посмотрела на озеро – ее миссия окончена, нужно искать место, чтобы незаметно нырнуть и вернуться, ничего не нарушив в мозгу Соколова, – как вдруг что-то заставило ее снова перевести взгляд на родителей Игоря.

Сзади к ним медленно, вязко растягивая шаги, шла фигура, одетая в черное.

Это была страшная фигура.

Кира чувствовала таких всем своим нутром – она была интуитом, и это часто помогало распутывать самые необычные повороты снов.

Поступь создания была нечеловеческой – звериной, драконьей, – так шло зло, так шло Жуткое. Она понимала, что это что-то фрейдистское, протуберанец, внедрение в сон, какой-то импульс – все что угодно.

Арина беззаботно обернулась к черной фигуре. Лицо существа было скрыто под капюшоном, и Кира не могла рассмотреть его.

«Потом увеличу на записи», – мелькнула мысль.

Муж Арины, Александр, тоже обернулся к черному человеку.

Существо явно пришло не с добром, но люди на берегу улыбались ему, они не бежали и не боялись, хотя любой, кажется, испугался бы.

Родители Игоря словно были рады его приходу.

Арина кивнула черному человеку как старому знакомому.

Музыка продолжала играть.

И тогда человек-тень протянул отцу Игоря пистолет. В полной тишине оружие буквально отделилось от черной руки – выглядело это до мурашек жутко, – и отец взял его и, послушно приложив к голове, выстрелил себе в висок.

– Твою мать… – простонала Кира себе в кулак, еле сдерживая тошноту.

В свете фонаря она отчетливо увидела, как Александр упал набок и под ним быстро начала растекаться большая жирно-блестящая лужа крови. Сцена была ужасающе четкой на фоне генеративного пейзажа парка, который продолжала поддерживать «Капсула».

«Это настоящее воспоминание? Оно такое отчетливое… Но как Соколов мог видеть самоубийство собственного отца и ничего не сделать?»

Арина вскрикнула и обхватила тело мужа, начала трясти его, но он не вставал, а она как будто не понимала, что он уже мертв, окончательно и бесповоротно.

Кира ткнула в запястье, чтобы понять, что она сейчас наблюдает, – «Капсула» отозвалась уверенной вибрацией. Сцена с выстрелом была настоящим воспоминанием.

«Господи, что это за дерьмо, что это такое…»