Девочка в бурном море

«Дорогая Антошка! Где ты? Я был в Москве, звонил тебе, но мне никто не ответил. (Твой телефон и адрес я узнал еще тогда, в лагере, у старшей пионервожатой, но не решался написать.) Я иду на фронт. По секрету скажу тебе, что я сбежал от бабушки по пути в эвакуацию. Папа с мамой на фронте. Мне стыдно было ехать с малолетними детьми и старыми женщинами. Я прибавил себе два года, а свидетельство о рождении, сказал, потеряно. И это правда, что свидетельство потеряно: я сжег его, когда мы собирались в эвакуацию. Я всегда помню тебя и, чтоб ты знала, буду биться до последнего, а кончатся патроны — буду грызть зубами фашистскую гадюку. Ты читала, наверно, что наш пионерский лагерь захвачен гитлеровцами. Гады! Когда устроюсь в часть — пришлю тебе номер своей полевой почты. Ты будешь писать мне? Ладно? Ну, бывай! Витька».

На письмо горниста-солдата тоже упала светлая капля.

В комнате слышался шорох переворачиваемых страниц, иногда тяжелый, приглушенный вздох. Каждый ушел в свое письмо, каждый был сейчас у себя дома, на Родине.

И только один человек не получил письма. Это был новый член советской колонии Сергей Иванович, капитан Красной Армии. Он с группой советских военнопленных, поднявших восстание в концлагере в Норвегии, бежал в Швецию. Норвежский юноша Улаф перевел их через границу. Это у постели Сергея Ивановича дежурила ночи Елизавета Карповна в шведском госпитале, и теперь, поправившись после ампутации ноги, он обосновался в пресс-бюро и со всем жаром отдался работе. В пресс-бюро он являлся раньше всех, на рассвете, отстегивал ремни протеза и прятал свою новую деревянную ногу в угол за кипы бумаг — протез мешал и раздражал. Подхватив под мышку костыль, он наводил порядок на столах, чистил, смазывал, заправлял для работы ротаторы, пишущие машинки, раскладывал кипы бумаг, печатал одним пальцем на машинке адреса новых подписчиков. Затем подвозил к большой карте Швеции, висевшей на стене, стремянку, разыскивал деревни и поселки, откуда пришли письма с просьбами посылать бюллетень, и накалывал булавки с цветными головками. «Белых пятен», куда не доходили «Новости из Советского Союза», становилось все меньше.

По ночам Сергей Иванович сидел у радиоприемника и записывал московские передачи для областных и районных газет и жадно искал в сводках знакомые имена командиров и отличившихся красноармейцев и больше всего радовался сообщениям о действиях партизан в Гомельской области, где осталась его семья.

Сергей Иванович, подперев лицо руками, сидит и читает сводку Совинформбюро. Все другие читают и перечитывают письма от родных.

Но вот исчезли все звуки. Антошка подняла голову. Александра Михайловна, прижав к себе Анну Федоровну, гладила ее по голове.

— Сын у нее погиб на фронте, — шепнула мама и крепко обняла Антошку,

В углу, забившись за кипы бумаг, беззвучно плакала Маргарита Ивановна — переводчица полпредства. В Калинине немцы повесили ее родных — мать, сестру.

Война пробралась в далекую маленькую советскую колонию.

Александра Михайловна зорко смотрела на людей. Она видела, что добрых вестей никто не получил. Несчастья близких, беду, обрушившуюся на Родину, особенно тяжело переносить на чужбине. Она вспомнила годы эмиграции после поражения первой революции. Газеты приносили тогда страшные вести из России о гибели соратников по революционной борьбе. Владимир Ильич всегда заботился о том, чтобы товарищи в это время были по горло заняты работой и не теряли веру в победу.

Сама Александра Михайловна тоже получила сегодня горестную весть: в блокированном Ленинграде погибла подруга ее юности, товарищ по партии, по борьбе. Письмо это она спрятала в самый дальний угол письменного стола, собственное горе притаила в сердце. А слезы накипают. Еще минута-другая, и всё, что накопилось за долгие тягостные дни войны, разразится в слезах. Уж очень все ушли в себя.

— Ну, дорогие товарищи, письма прочитали, с родными мысленно встретились, а теперь — за работу. Получена нота нашего правительства о злодеяниях немцев на оккупированных ими территориях. Очень важная нота. О чудовищных зверствах фашистов должны знать все. Пусть каждый швед задумается над тем, что ждет его семью, его родину, если Швеция будет втянута в войну. Гнев и еще большую ненависть вызовут советские документы в сердцах всех честных людей. Нам нужно немедленно напечатать и приготовить к рассылке двести тысяч экземпляров. Домой могут пойти те, У кого есть неотложные дела и кому надо учить уроки, например Антошка.

Антошка подняла руку, словно была в школе.

— Разрешите мне остаться!

Александра Михайловна взглянула на Елизавету Карповну и в знак согласия кивнула головой.

Неотложных дел ни у кого не нашлось.

Александра Михайловна взяла за руки Анну Федоровну и Маргариту Ивановну.

— Мне тоже нужны помощники, — сказала она, — вы пойдете со мной.

Все поняли: это Анне Федоровне и Маргарите Ивановне нужна была сейчас материнская поддержка Александры Михайловны.