Девочка в гараже. Реальная история приемной мамы

Как бы глупо я ни чувствовала себя от таких мыслей, мне не хотелось, чтобы меня видели в городе за рулем «скунсовоза» – не более чем моей дочери хотелось приезжать на нем в свою старшую школу. Я надела темные очки и по боковым аллейкам выехала к старому оштукатуренному зданию вайомингской «Миссии спасения» в центре города.

Грузовичок перевалился через бордюр, выкатился на парковку и остановился. Так достойно, как только могла в классическом наряде и чулках, я открыла дверь машины, повернулась на сиденье, сдвинулась влево и свесила ноги с подножки машины. Стрельнув по сторонам взглядом и убедившись, что никто на меня не смотрит, я спрыгнула на асфальт. Платье слегка задралось и перекрутилось. Теперь пуговицы находились не спереди, а ближе к бедру, поэтому я принялась поспешно одергивать и оправлять одежду, чтобы вновь придать себе презентабельный вид. Мне было так неловко, словно я, наряженная на бал, выкарабкалась из танка «Шерман». Самое уместное чувство в день судебной баталии.

Войдя в Малый дом (это старинное здание прозвали так потому, что когда-то здесь и вправду был маленький жилой дом), я обошла вокруг стола, за которым шестеро угрюмых мужчин, потрепанных уличной жизнью, склонились над Библиями в мягком переплете. Один из местных, такой же неопрятный, руководил библейскими чтениями. Некоторые подвинули металлические стулья, пропуская меня к двери кабинета.

– Доброе утро, джентльмены, – поздоровалась я.

– Доброе утро, мисс Деб, – пробурчали они.

– Хорошо выглядите сегодня, – добавил один. Раньше они никогда не видели меня при параде. Обычно сотрудники миссии одевались гораздо менее официально, как правило, в синие джинсы.

У всех мужчин вид был сонный: кофе в миссии не предлагали. Директор считал, что здешние постояльцы не нуждаются в стимулирующих веществах. А мне кофе был просто необходим. Приходилось выпивать две чашки утром перед отъездом на работу, и я не отказалась бы и от третьей, но так и не решилась принести в здание миссии источник пагубного кофеина, купленный навынос.

В моем кабинете царило уютное тепло: скорее всего, Джо, приезжавший в самую рань, включил для меня допотопный обогреватель. Папки с делами были сложены стопками на деревянном, видавшем виды письменном столе. Папки навевали грусть. В них хранились истории сломленных женщин, обратившихся в миссию за помощью, любовью и надеждой. Кто-то из них только что вышел из тюрьмы. Многие потеряли все: дом, мужа, работу, даже детей. Большинство лишились чувства собственного достоинства. Мне вспомнилась Карен. Ей наша помощь никогда не понадобится. Из тюрьмы она не выйдет. Я – капеллан, значит, я должна дарить им надежду. Этим утром ее толика не помешала бы и мне.

Стук в дверь моего кабинета был привычным делом для такого времени утра. Первой ко мне могла заглянуть только Морин. Миссия была ее домом. Она прожила здесь так долго, что считалась почти сотрудницей. Во время своих ежедневных прогулок по городу Морин собирала камни. Но не первые попавшиеся, а тщательно отобранные. Они приносила их сюда, отмывала, а потом акриловыми красками рисовала миниатюрные пейзажи с одной стороны и цитаты из Писания с другой – делала свои особые, уникальные подарки. По утрам Морин часто заходила ко мне в кабинет и показывала свои очередные творения.

Она устроилась в старинном кресле-качалке рядом с моим столом и начала покачиваться. Долгое время она просто разглядывала меня, а потом вдруг спросила:

– Вы сегодня идете на похороны?

– Нет. Я иду в суд.

– В суд? – Морин всегда и до всего было дело, хоть она и хвасталась тем, что никуда не сует нос. – Значит, вы оделись в черное, чтобы идти в суд? У вас неприятности?

– Нет. Просто надо кое-что уладить. Все будет хорошо, честно.

Морин протянула мне белую, слегка потертую коробочку, перевязанную лентой кораллового оттенка. Я приняла ее обеими руками, словно хрупкое стекло.

– Ну вот… вы сначала откройте свой подарок, а потом езжайте. Я же всегда показывала вам камни, которые расписывала для других, а теперь спросила у Бога, что мне нарисовать для вас. И вот что Он мне сказал, – Морин выпрямилась чуть горделиво и даже дерзко.

Подняв крышку коробочки, я обнаружила внутри сокровище, завернутое в бумажный платочек. Бережно развернув камень, я положила его на ладонь, чтобы прочитать слова, написанные на нем.

«НЕ БОЙСЯ, ТОЛЬКО ВЕРУЙ» (Мк 5:36).

Блестящая белая краска отчетливо выделялась на гладком дымчато-сером камне. У меня навернулись слезы, я обхватила гладкий камень пальцами и прижала к груди.

– Вы в порядке? – спросила Морин. – Я не хотела расстроить вас.

– Как раз то, что мне было нужно сегодня утром, – у меня перехватило горло, я едва выговорила эти слова. Поднявшись, я подошла к Морин, приложила ладони к ее щекам, заглянула в глаза и сказала: – Вы не могли об этом знать, но Бог знал. И с вашей помощью Он напомнил мне, что Он со мной. Спасибо, что прислушались к Нему, – я поцеловала ее в лоб и обняла.

– Не за что, – убежденным тоном ответила Морин. – Он велик, правда?

– Да. Он велик, Морин. Я знаю, что сегодня Он будет со мной в суде.