Девочка-война

Вот вы мне скажите, что мы за бабы такие, не иначе как народ какой заколдованный, да? Уходи — останься, не хочу — очень надо, люблю — ненавижу… Я вас тоже раздражаю? Я так себя очень даже! Ведь в этот самый момент мне не хотелось идти домой, мне хотелось жеманничать, строить из себя неприступную скалу, но млеть под его осадой, потому что это было единственное, что я отчаянно, до ломоты в теле желала.

Ой, Громов, свалился же ты такой на мою буйную голову!

Но отступать было уже не комильфо, я вам скажу. Поэтому я выдохнула, кивнула ему благосклонно, улыбнулась и взялась за ручку открывания двери, намереваясь все-таки закончить наше такое неожиданное рандеву. Но только в последний момент его голос остановил меня, и я вся завибрировала от возможности еще хотя бы на некоторое время остаться рядом с ним. Клиника, ребята!

— Я не знал, что ты рассталась с Ильей. Знал бы, так долго не тянул бы.

— Так спросил бы, — так же тихо, как и он, ответила я.

— Я и спросил. Еще в ноябре, когда аналитическую справку тебе в библиотеку припер. У друга твоего этого, Паши. Он сказал, что вы все еще вместе. П-ф-ф, черт! — его кулаки скрипнули по кожаной оплетке руля, выдавая невыносимую степень напряжения, между нами.

Вот и аукнулось мне мое молчание. И если в случае с Полиной и Ильей оно пошло на пользу, то себе же я оказала медвежью услугу. Но что теперь сожалеть, правда? Только вынести для себя жизненный урок, вот и все.

— Я тебя услышала, Демид, — кивнула я и все-таки покинула теплое нутро его автомобиля, а потом шагала, не оглядываясь, до самого своего подъезда. Потому что иначе я бы не знаю уже что сделала. Наверное, простила бы ему все на свете, все свои слезы и терзания, тот сволочной спор и его показное равнодушие. И поверила в то, во что так отчаянно хотела поверить. В нас…

А дома, на пороге меня уже дожидались папа и мама, грозно поглядывая на меня исподлобья. Я же только виновато на них смотрела и понуро вздыхала, даже не зная, что сказать в свое оправдание.

Но дар речи окончательно покинул меня, когда папа Веня неожиданно достал свой телефон, надел на нос очки и с выражением начал зачитывать мне следующее:

«Папуля, со мной все в порядке. Вернулась из клуба и уже легла спать. Утром позвоню.»

Громов! Убью же, ну!

— Папуля? Серьезно? Да неужели? — скривился в саркастической ухмылке папа Веня и я виновато опустила глаза, до сих пор не понимая, что говорить в свое оправдание.

— Дочь, ты не у Маши ночевала, да? — мягко спросила мама и я не смогла ей не ответить.

— Не у Маши, — со вздохом покаялась я.

— У парня? — ясновидящих у нас в роду никогда не было, но видимо моя мама была первооткрывательницей.

— Угу, — удрученно кивнула я и осмелилась поднять осторожный взгляд на родителей.

— У того самого? — тепло задала новый вопрос моя родительница.

— У того самого, — одновременно улыбнулась, кивнула и всхлипнула я, до чертиков страшась того урагана чувств, что обуревал меня в эту самую секунду. Боже, он всегда был для меня тем самым парнем! Всегда, черт его раздери!

— Ну и кто он? — тут же строго насел на меня отец, но моя любимая мама в моменте осадила его и шикнула.

— Веня, иди-ка ты…на кухню, вот! Кофе там свари или еще чего. Не видишь, что ли, прямо по курсу любовь. Давай, дорогой, двигай в темпе вальса отсюда!

И папа Веня, как послушный, мальчик только чмокнул маму в щеку, посмотрел еще раз на меня с подозрением, покачал головой и удалился, а я наконец-то смогла выдохнуть и раздеться.

А потом мама крепко обняла меня и сказала:

— Если захочешь поговорить, то я всегда к твоим услугам, доченька.

— Спасибо, мам, — кивнула я и поплелась в свою комнату, тут же запирая дверь изнутри и снимая с себя пропахшие клубом тряпки.

Мне срочно нужна была ванна и много-много пены, а еще позвонить этому засранцу и от души его отчихвостить. Ишь чего, в телефоне удумал моем копаться! Хотя нет, обойдется! Он этого и ждет. Я буду самая неприступная скала в мире, Эверест, если хотите! Вот.

Да-да, ага! Уже к вечеру эта самая Джомолунгма превратилась в куцые холмы, а потом и вообще в бескрайнее поле до самого горизонта. И я достала телефон, а потом долго не могла найти контакт под именем «Демид». Что за фигня?

А потом меня закоротило, потому как я, пролистывая ленту записной книжки вдруг обнаружила, что у меня появился «Любимый». Вот те раз! И случился со мной атомный взрыв, друзья. Пиф-паф, ой-ё-ой!

Секунды томительного ожидания, пока я считала гудки, и сердце долбит где-то в горле, а потом я слышу хрипловатый смех и тихое «привет» в трубке.

— Значит так, любимый, — последнее слово я так исковеркала интонацией, что даже мне стало немного обидно. Ведь он такой и есть, вообще-то…

— Ага, я весь во внимании, Малинка моя. Ты звонишь сказать мне, что согласна на свидание?

— Я звоню сказать, что ты ошалел! — почти рычала я в трубку.

— Ах, это. Ну тут я в курсе, — и новая порция смеха прокатилась жаркой волной по моим оголенным нервам, — А вообще спасибо тебе.

— За что?

— За то, что позвонила. И за то, что в твоем телефоне я был просто «Демид», а не какой-нибудь там…