Девочки

- Шкот, душка, поглядите на меня. Только вы проснитесь раньше, пожалуйста, дуся, проснитесь совсем-совсем, - Надя трясла ее за руку. - Проснулись? Я не виновата, слышите… я ведь не могу другими, сильными словами это сказать - не умею, но вы посмотрите мне в глаза, послушайте мой голос, вот руки мои, чувствуете? Да? Ну так поверьте, Шкот, ах, поверьте мне - я не виновата! Верите?

Шкот совсем проснулась и пристально глядела на девочку.

- Верю!

- Верите? Ах, Шкот, ах, дуся милая, как это хорошо!

И снова слезы - крупные, как горошины, - бежали и бежали по ее лицу.

- Франк, зачем же вы…

- Не спрашивайте, Шкот, сама не знаю, точно кто горло сжал, не могу говорить, да и только… Ведь нехорошо это, Шкот, нехорошо, надо же верить… я говорю: нет, не виновата, - не верят! Ну вот мне и стало так скучно-скучно, и точно я вся деревянная. Они не верят, а у меня сила ушла - не могу убедить… Вы понимаете, Шкот?

- Понимаю… ну, а теперь?..

- Теперь вот тихо, ночь; луна, образок у меня… нянино благословение… вот я проснулась, и в душе все по-другому… и больно, и сказать хочется вам, вот я и пришла.

- Вы спать не даете! Нашли время болтать, - заворчала проснувшаяся Шемякина, - чего вы, Франк, не спите?

- Шемякина, душечка, разбудите Бульдожку, дерните ее за одеяло.

- Шемякина, дрянь, чего вы с меня одеяло сдернули? - Бульдожка выхватила свое одеяло, свернулась под ним калачиком и собиралась спать дальше.

- Бульдожка, милая, послушай меня! - Франк присела к ней на кровать. - Бульдожка, проснись!

- Нет, нет, нет… спать хочу, это свинство - не давать спать!.. Я ничего не хочу знать. - И Бульдожка завернулась одеялом с головой…

Франк вздохнула и отошла к своей кровати. Крик Бульдожки разбудил Иванову, Евграфову, Рябову…

- Да в чем дело, кто тут кричит? - голоса стали раздаваться со всех концов - сон отлетел, некоторые девочки начали приподниматься и с любопытством оглядываться.

Франк вскочила и вышла на середину дортуара.

- Медамочки, послушайте меня. Прошу вас, всех, всех, кто не спит. - Я не виновата, слышите? - она скрестила руки на груди. - Я не делала этого, не писала. Вы знаете, я ведь не лгунья, я сказала все… я бегала к Салоповой, я посылала солдата за патокой и пеклеванным, я мяукала, чтобы испугать Миндер, но я не писала "Машка дура" и карандаша у меня с собой не было. Слово даю вам, мое самое хорошее слово, вот правда, правда - я не писала,

Надя стояла и открыто смотрела в глаза подруг. Небо яснело, на смену месяцу, скрывшемуся в облаках, показались первые бледные тени утра; проснувшиеся девочки, кто на кровати, кто сидя на своем шкапике, кто стоя босиком в проходе, - все смотрели на Франк.

- Франк не лжет, - раздался твердый голос

Шкот.

- Не лжет! Не лжет! Верим! Верим! - послышались со всех сторон голоса.

- Франк, ты милая, - вдруг вставила Бульдожка, высунувшись из-под одеяла, - и я верю, только иди спать!

- Иду, иду, - закивала Франк и в первый раз со времени "истории" вздохнула широко всею грудью. - Спасибо, спасибо вам, теперь я пойду спать, - и девочка с тихим смехом бросилась на кровать.

Снова весь дортуар погрузился в тихий безмятежный детский сон.

На другой день, когда в класс вошел отец Адриан, Нот подошла к нему, рассказала всю "ужасную историю", закончив ее просьбой отправиться к Maman вместе с преступницей.

- Так как же это, Франк? Оно, того, будто и не подобает, ожесточенность и неискренность…

И батюшка, по привычке потирая свои красивые тонкие руки, добродушно уставился на виновную. Франк встала со скамейки и ясно, спокойно, глядя в самые глаза священника, проговорила:

- Батюшка, я вам не лгу, я не виновата!

И за нею весь класс громко, как один человек, повторил:

- Франк не виновата!

Несмотря на протест Нот, на ее уверения, что так приказала Maman, отец Адриан, когда шум несколько утих, сошел с кафедры, положил руку на голову Франк, приподнял к себе ее личико и прямо, глядя в глаза, еще раз спросил:

- Так не виновата?

- Не виновата, батюшка! - и девушка без малейшего смущения глядела ему в лицо.

- Ну, значит, уж я, того, отправлюсь один.

Что говорил отец Адриан, осталось для всех тайной, но происшествие кануло в вечность, Maman стала снова приветлива, Миндер молчала, а класс более чем когда-либо верил в честь своего Баярда.

Через неделю Салопова выздоровела и снова в глазах девочек потеряла всякий интерес.

XI

Великий пост.- Салопова в роли духовной путеводительницы.- Ужасный сон Бульдожки

Прошел Новый год с посещением родных и новогодними подарками, пришло Крещение, накануне которого Салопова в полночь ходила как привидение по классам, дортуарам, коридорам и всюду с молитвой ставила мелом кресты. Почернел снег в старом саду, повеяло весной, под окном громко зачирикали воробьи, настал Великий пост. Старший класс говел с особенным благоговением, почти все давали какой-нибудь обет и строго исполняли его. Ни ссор, ни шалостей не было.

Если сгоряча у кого-нибудь срывалось обидное слово, то она шла просить прощения у обиженной, и та смиренно отвечала ей: "Бог тебя простит". В день исповеди все девочки ходили торжественные и задумчивые.