Девочки играли в апокалипсис

Я пошла по могилкам ЦПКиО, которые едва выступали своими бугорками. Под дорогой они вообще утрамбованы, а на тропинке видны. Больше монет мне не встретилось.

Спустя несколько часов, когда я шла по улице Трилиссера в Противочумный институт, я увидела на земле пятьсот рублей. Есть Некто, кто знает, что я искала деньги на земле!

Едва я убрала денежную бумажку в карман, как мне позвонила одна знакомая и спросила меня, о ком сведения я подала для энциклопедии Иркутской области. «О себе, конечно», – ответила я с довольной улыбкой. И добавила: «Когда будете представлять шефа, не забудьте дать его фото с лентой Почетного гражданина нашего города». В голове у меня были иллюстрации Андзая Мидзумару к сборнику рассказов Харуки Мураками, выпущенных издательством «ЭКСМО».

Вы спросите, а как же я утром обошлась без десяти рублей? А мне пришлось в аптеке разменять тысячу. Я взяла леденцы и получила сдачу 970 рублей. Девять сотен, полтинник и две десятирублевые монеты. Маршрутчики всегда спешат, и неудобно затруднять их со сдачей.

Укроп

Что мне делать? У меня нет микромира.

Я заварила зеленый чай, и стала ждать, когда он остынет до семидесяти градусов, чтобы положить мед. Выдержка этого меда превышает тридцать лет, а он не загустел. Старика пасечника, и даже его детей давно нет в живых, а мед все едят внуки и правнуки.

К тому же пить чай под сто градусов немного не то. Моя бабушка всегда пила такой чай. Видимо, так пили его в старину. И эта привычка была выработана спешкой. Некогда ждать, пока остынет.

В старое время тысячи верст дорог одолевались собственным усилием. Бабушка была рода очень крепкого. Ее село возникло по пугачевскому восстанию. Прадедушкиного отца сослали за Байкал по восстанию декабристов. Потомки пугачевцев и потомки декабристов заключали браки. Нужна обширная архивная работа, чтобы понять, откуда у бабушки была привычка пить каленый кипяток. Чай всегда был со своим молоком, крепкий, с топленым маслом, солью, китайский. Это у нас был чайный путь из Китая. А китайцев звали ходями.

И на упаковке того чая, что я заварила, написано, что это сорт китайского чая Чан Ми. На упаковке можно написать, что угодно. А когда появляется запыленный ходя со сбитыми ногами, понятно, что чай не из Лондона.

Дома у меня очень холодно. Создавая сквозняк, настежь открыты окна на кухне и в большой комнате, где стоит компьютер. Дует юго-западно-северный ветер. Окна не выходят на восток, может быть, дует заодно и восточный. Приходится одеваться теплее. Поверх футболки с надписью «I climbed the Great wall» свитер, а сверху жилет из шерсти монгольского верблюда.

Говорят, что к 2030 году у человека будет кибернетическое тело, а мозг натуральный. Хотят стереть генную память. У робота точно, есть только микромир. Может быть, по наличию макромира мы только и люди.

Снова задумываюсь. Что делать, у меня нет микромира! Из всех человеческих чувств только обоняние привязывает к нему, мы ощущаем ближайшие запахи. Август, и из кухни пахнет мелко нарезанным укропом.

Омуль

В детстве мне очень нравился Акутагава. Том его рассказов был в составе «Библиотеки всемирной литературы». Сейчас у меня нет этого издания, но я помню, что иллюстрации к нему выполнял наш местный уроженец, Юрий Селиверстов. Рисованию он учился в студии Дворца пионеров на Желябова, окончил Архитектурный институт в Новосибирске. Потом сказал: «Архитектуры в Советском Союзе нет» и занялся книжной графикой.

Акутагаву я перечитывала и позднее.

Мы поехали в Бурятию, и мой старший сын Коля купил в «Продалите» в дорогу Лескова и Мураками. Лесковым он увлекся в последнее время, это была не первая его книга, что Коля купил. Жаль, что Лесков не получит ничего с продажи, он умер 120 лет назад. Про Мураками Коля сказал, что хочет посмотреть, как пишут сегодняшние авторы. Коля предприниматель, а не филолог, он может читать, что ему взбредет в голову, вот он и взял Мураками. До этого он взялся было читать «Триумфальную арку» Ремарка и бросил: «В книге много пьют». Хемингуэя он, точно, не стал бы читать вовсе.

И я взялась за Мураками, так как Коля начал с Лескова. Просто мне понравилось, как выглядит книжка и графика Андзая Мидзумару. Говорил же Леонардо, что изобразительное искусство – главнейшее и стоит впереди литературы.

Я и сама не читала прежде Мураками. Я тоже не филолог, и мне все равно, что обо мне подумают. Из всех книг для меня на первом месте стоит роман «Туман» Мигеля де Унамуно. Разумеется, после «Мороз и солнце, день чудесный».

И читать я стала не с первого рассказа. Это была «Игрунка в ночи». Я и романы читаю с середины. В этом году прочла два.