Девочки с острыми шипами

Поднявшись на свой этаж, я вижу, как Сидни и Аннализа разговаривают в коридоре с Марчеллой и Бринн. Темные кудри Марчеллы насквозь промокли, а Бринн держит во рту зубную щетку. Не прекращая разговора, Сидни поворачивается ко мне, и, когда она замечает выражение моего лица, ее голос срывается.

Аннализа переводит взгляд с меня на Сидни. Ее ноздри раздуваются, а губы сжимаются в тонкую линию.

– Что случилось? – тут же спрашивает она.

Я машу им рукой, чтобы они зашли в мою комнату, не желая обсуждать случившееся в коридоре. Открывая дверь, я замечаю, что у меня дрожат руки. Подруги заходят вслед за мной, и к тому моменту, как я закрываю дверь и поворачиваюсь к ним, я уже плачу.

– Ее больше нет, – с несчастным видом говорю я.

Бринн, вскрикнув, хватает Марчеллу за руку.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Сидни. Она смотрит на остальных девушек. – Что это значит?

– Леннон Роуз больше нет, – говорю я, и слезы текут по моим щекам. – Доктор Грогер сказал, что она покинула школу сегодня утром. Отец забрал ее.

Сидни падает на мою кровать с таким видом, будто ее только что ударили в живот. Она поднимает на меня глаза, в которых уже собираются слезы, и тихо спрашивает:

– Почему она не попрощалась?

– Не знаю, – отвечаю я. – Она попрощалась бы. Она… – Я хочу придумать какое-то объяснение, но мне ничего не приходит в голову.

Я пересказываю им все, что сказал мне доктор Грогер, но не нахожу в этом никакого смысла. Родители Леннон Роуз были здесь вчера вечером. Они ничего не говорили о деньгах. Они беспокоились, что школа оставит ее. Получается, что вместо этого они решили забрать Леннон Роуз?

Марчелла принимается расхаживать по комнате, грызя ноготь, а Бринн беспомощно наблюдает за мной. Аннализа подходит к окну и прижимает ладонь к стеклу, рассматривая в окно территорию школы, как будто Леннон Роуз стоит где-то там, в траве, и машет нам рукой на прощание.

– Но она даже не взяла свою обувь, – бормочет Аннализа, не глядя на нас.

– Доктор сказал, что Антон сделает объявление, – сообщаю я. – Может, у него найдется какое-то объяснение.

Сидни лежит поперек кровати, закрыв лицо руками. На несколько мгновений повисает тишина, а потом Сидни всхлипывает. Воздух в комнате наполняется печалью.

– У меня ухудшилось настроение, – заявляет Бринн.

Она проводит пальцем под глазами, собирая слезы.

– Да, у меня тоже, – отвечаю я.

Нам не разрешается «быть в плохом настроении» – так профессор Алистер называет состояние, когда мы расстроены, нам больно или мы чувствуем себя одинокими. «Плохое настроение – признак неблагодарности», – говорит он.

Так что мы не демонстрируем плохое настроение – по крайней мере, в присутствии мужчин. Мы можем признаться в нем только друг другу.

– После выпуска, – говорю я с надеждой, – мы ее найдем.

Аннализа поворачивается ко мне, ожидая, что я скажу что-то еще, и все они почувствуют себя лучше. Мы редко разговариваем о том, что ждет нас после выпуска. Но вместо того, чтобы говорить, я принимаюсь плакать еще горше, все сильнее ощущая неизбежную реальность произошедшего.

– Что же мы теперь будем делать, как же мы обойдемся без Леннон Роуз? – спрашиваю я, давясь слезами.

– Я скажу тебе, когда найду ответ, – горько говорит Сидни, не убирая рук от лица.

Бринн ложится на кровать рядом с ней, и Сидни обнимает ее. Мы присоединяемся к ним, стараясь держаться как можно ближе. Шепчемся о том, как мы любим друг друга.

Глава 12

Я принимаю душ, сделав воду как можно горячее, смываю слезы. Грусть таится глубоко в душе и причиняет боль. Неописуемое одиночество. Раскрасневшись и разогревшись, я стою под душем, пока не начинает идти холодная вода. Перекрыв воду, я продолжаю неподвижно стоять. Я дышу прерывисто и неровно, мне хочется согнуться пополам. Боль сдавливает грудь.

Еще через несколько секунд я громко хлюпаю носом и вытираю лицо тыльной стороной ладони. Выхожу из душа и надеваю школьную форму. Расчесываю спутанные мокрые волосы и укладываю их на затылке в тугой узел – вопреки инструкциям. Затем я наношу рекомендованный макияж, чтобы меня не упрекнули в том, что я выгляжу слишком просто. Считается, что я должна «всегда выглядеть так, чтобы моя внешность была поводом для гордости».

Когда смотритель велит нам собраться в столовой, чтобы выслушать объявление, мы уже знаем, о чем пойдет речь, и из-за этого неизбежность происходящего подавляет нас еще сильнее.

Выйдя из комнаты, я спускаюсь вниз и первой подхожу к столовой. Затем появляются остальные девушки, и те из них, кто еще не знает о Леннон Роуз, улыбаются и болтают. Они еще не понимают, как мы все изменились.

Подойдя к столу, Бринн кивает мне, но мы не произносим ни слова. Я удивлена, что Валентина тоже садится рядом с нами, дружелюбно поздоровавшись с Марчеллой. Валентина улыбается – похоже, она не имеет ни малейшего представления о том, что случилось с Леннон Роуз. Я думала, она сказала что-то, что ее расстроило, но доктор сказал, что она покинула школу из-за финансовых проблем. Может, Валентина просто пыталась ее успокоить?