Девочки с острыми шипами

Минут через сорок я слышу тихий стук в дверь.

– Заходи, – откликаюсь я.

Сидни и Аннализа входят, здороваются со мной и усаживаются рядом на кровати. Аннализа держит в руках ленту. Она спрашивает меня, не хочу ли я, чтобы она заплела мне волосы. Я отвечаю, что мне пока и так нормально.

– Бринн мне разрешит, – пожав плечами, говорит она, и я смеюсь, потому что это правда.

– А где Марчелла и Бринн? – спрашиваю я.

– Думаю, в комнате Марчеллы, – отвечает Сидни. – А что?

– Приведи их, – прошу я. – Хочу показать вам кое-что. И это важно.

Сидни соглашается и, почувствовав серьезность ситуации, торопится за остальными. Я говорю Аннализе, что сейчас вернусь, и пробираюсь в комнату Леннон Роуз, проверив перед этим, нет ли поблизости смотрителя.

От тоски по ней у меня на мгновение перехватывает дыхание. Словно я все еще могу почувствовать ее присутствие. Я чувствую его даже сильнее, чем вчера. А может, я просто научилась чувствовать больше? Подойдя к кровати, я просовываю руку под матрас и с облегчением обнаруживаю, что книга все еще там. Спрятав ее под рубашку, я быстро возвращаюсь в комнату.

Марчелла с подозрением смотрит на то, как я вхожу и закрываю за собой дверь, жалея, что не могу ее запереть.

– Еще какая-то тайна? – спрашивает Марчелла, но ее попытка пошутить никого не смешит. Сегодняшний день и без того был опустошительным, и я думаю, что все мы еще не до конца осознали слова Леандры и профессора Пенчана.

Я достаю книгу из-под рубашки, и Марчелла удивленно вздрагивает. Сидни смотрит на меня с беспокойством, но уже не реагирует так, как во время пробежки. Я сажусь на пол, и она устраивается рядом. Затем остальные подсаживаются к нам так, что получается круг.

– Я нашла ее в комнате Леннон Роуз, – говорю я. – Думаю, она читала ее перед днем открытых дверей. Может, именно из-за нее она была так расстроена.

– А я думала, она была расстроена из-за того, что у ее родителей кончились деньги, – возражает Аннализа, оглядываясь на остальных.

– Это Антон нам так сказал, – объясняю я. – Но он мог и соврать, а в комнате Леннон Роуз я нашла вот это.

Я раскрываю книгу и нахожу стихотворение «Девочки с острыми колышками». Мне страшно показывать его другим ученицам, я все еще сомневаюсь. Оно кажется… слишком дерзким. Но когда я смотрю на Сидни, она кивает, и я передаю ей книгу.

– Стихотворение называется «Девочки с острыми колышками», – говорю я.

Марчелла улыбается, услышав название, а остальные с нетерпением ждут, пока Сидни читает. Я наблюдаю за ней, вижу, как она потрясенно моргает. Покончив с чтением, она ошарашенно смотрит на меня.

– Дай мне взглянуть, – просит Аннализа. Сидни, погруженная в свои мысли, передает ей книгу, не говоря ни слова. Аннализа быстро читает, и я вижу, как она улыбается, дойдя до последней строчки. Улыбку сменяет виноватый взгляд, а затем возвращается улыбка.

– Кто это написал? – спрашивает она, глядя на меня. Ее глаза блестят от возбуждения и непокорности.

– Точно не знаю, – отвечаю я. – И откуда оно у Леннон Роуз, тоже не знаю, но думаю, Валентина могла дать ей эту книгу.

Бринн, дочитав, так и сидит неподвижно. Она приоткрыла рот, ее щеки покраснели. Она передает книгу Марчелле.

– Это написала какая-то девушка, – говорит Бринн. – Я уверена.

Марчелла читает последней, а потом долго смотрит на страницу. Внезапно я пугаюсь, что она не примет написанное или что она испугается, но она лишь смотрит на меня.

– Это… – начинает она. – Это совсем как у нас. Как с нами обращаются в школе. Как… – она не заканчивает фразу и снова смотрит на страницу.

Ее глаза наполняются слезами.

Сходство с нашей жизнью очевидно. По крайней мере, сейчас, когда мы пытаемся его найти. То, как нас учат, как мы живем, что мы знаем. Только теперь мы начинаем осознавать, что с нами происходит. Может, мы не понимаем все до конца, но возникает ощущение, что с нами… обходились несправедливо.

Тяжесть тянет нас к земле, и мы все опускаем головы. Я вспоминаю о том, как унизили Ребекку, и о том, как она пыталась сопротивляться единственным способом, который знала, разрушая то, чего они желали, – свою красоту.

– И это еще не все, – продолжаю я, чуть помолчав. – Вам больше не следует принимать витамины перед сном.

Бринн выглядит растерянной.

– Почему нет? – спрашивает она. – Я же стану неуравновешенной.

Я объясняю, что с вечера пятницы не принимала ни одного. А потом, когда я рассказываю им о серебристой пыли, которая была внутри капсулы, Бринн в ужасе вцепляется в ногу Марчеллы.

– Не знаю точно, как они на нас действуют, – отвечаю я, – но с тех пор, как я перестала их принимать, я вижу больше, понимаю больше. Эти таблетки контролируют нас. Как именно? Не знаю точно. Но нам нужно разобраться, чего на самом деле хочет от нас школа.

Я замечаю, что девушки не вполне понимают мои слова, хотя стихотворение явно произвело на них впечатление.

– Просто… просто не принимайте витамины сегодня. Сделайте вид, что приняли, – прошу я, – и посмотрим, как вы будете чувствовать себя завтра. Договорились?