Девушка без лица

В мире были всякие лица. Одни казались счастливыми, другие печальными. Некоторые скрывали эмоции. Одни лица постоянно хмурились, другие были чувствительными, как струны инструмента, передавали даже мелкие перемены чувств. Некоторые лица выражали не то, что хотели, были готовы смеяться, хотя были на грани слез.

Эта девочка была другой.

У девочки не было лица.

ДЕВЯТЬ

Ее пустое лицо было кошмаром. Его словно стерли, заглушили. Когда я увидела отсутствие глаз, носа и рта, я ощутила, словно что-то фундаментальное нарушили, вырвали из существования. От ее вида я побелела. Я услышала странный тихий и скрипучий стон и поняла, что он срывается с моих губ. Я покачала головой, заставила себя замолчать.

Волосы на ее голове предполагали лицо, но его не было. Ото лба до подбородка была только пустая кожа. Ни глаз, ни носа, ни рта. У нее не было черт. Она напоминала пустую доску или беззвездное небо ночью. Пустота.

Я затаила дыхание, отпрянула на шаг. Я не могла говорить. Я могла лишь смотреть.

— Что… — мой вопрос был бы адресован ей, но я не могла это сделать. Я не могла говорить с этим подобием лица.

Девочка не двигалась, пока я пятилась, пытаясь понять, что на кошмар передо мной. Я заставила себя отвести взгляд на то, что я узнавала. Шелковая одежда, слои ярких красок, выглядела изящно и дорого, но из другой эпохи. Вещи напоминали нарядный костюм, а не повседневный. Ее ступни были крохотными полумесяцами. В отличие от меня или Сю Анцзинь, они были перевязаны, чтобы остановить рост.

— Мистер Янци, я не думаю, что это Сю Анцзинь. Кто же это?

Глаз на моем плече глядел на нее задумчиво, постукивая пальцем там, где мог быть его подбородок.

— Она не призрак, Ли-лин, а какой-то яогуай. Я бы вытащил твой персиковый меч на твоем месте.

Он был прав, конечно. Я не знала, кем она была, что умела, и какими были ее намерения.

— Нет, — сказала я. — Я не направлю оружие на ребенка.

— Ли-лин, она только выглядит как ребенок! Ей может быть сто лет.

Он был снова прав, но я не собиралась доставать меч. Не против ребенка. Она сжалась в тенях у стены.

— Девочка, — сказала я громче. — Ты — Сю Анцзинь?

Она покачала головой. Нет.

— Тогда кто ты?

На пустом лице не было реакции, но ее поза, казалось, выражала беспомощность.

— Конечно, — сказала я. — Ты не можешь говорить, да?

Она это подтвердила.

— Ясно, — сказала я. — Будет сложнее.

Она подняла ладонь, указала пальцем на мое плечо.

— Это мистер Янци, — сказала я. — Он — дух глаза. Мы тебе не навредим.

Безликая девочка медленно кивнула.

— Ты в опасности, кроха?

Кивок.

— Не бойся, — сказала я. — Я тебя защищу.

Она отрицательно покачала головой.

— Я могу тебя защитить, — сказала я.

Она решительнее покачала головой. Я сглотнула.

— Ты — человеческий ребенок? — спросила я.

Нет.

— Что-то забрало твое лицо?

Нет.

— У тебя когда-то было лицо?

Нет.

— Ты знаешь что-то о Сю Анцзинь?

Кивок, да.

— Между вами есть связь?

Кивок.

Я кивнула в ответ, ощущая ее страх.

За мной что-то зашипело. Я повернулась, заслонила девочку своим телом. Я пригнулась, сжала деревянный меч на своем поясе. Возле меня стояла крыса ростом в три фута, меньше девочки, и на ней была человеческая одежда.

Не крыса, запутавшаяся в тряпках, а крыса на задних лапах. Он был богато одет, носил черное шелковое одеяние придворного династии Цин с прямоугольным участком синего шелка на груди, золотые кольца мерцали на его пальцах. Его глаза не были глазами. То была пара нефритовых кусочков мрамора.

Мягкий красный оттенок его кожи и шерсти напомнили румяна, которыми красились американки. Его нос дергался, выдавая тревогу.

Об этой крысе говорил Маоэр? Возможно.

— В темном саду вянет цветок, — сказал он ритмично, словно читал классическую поэзию. — Я прибыл отыскать жену господина. Ты ее видела?

— Нет, — ответила я быстро. Слишком быстро, пожалуй. Его нос замер, направленный на меня.

— Сказанную ложь не вернуть, как не собрать в бутылку пролитое на землю вино, — сказал он с тем же ритмом. — Откуда ты знаешь, что не видела жену моего господина? Я даже не описывал ее.

Я взмахнула рукой, указывая на переулок и улицу.

— Это Китайский квартал. Оглядись, крыска. Ты видел тут женщин?

Его нос дергался. Он напоминал трепет флага в ветреный день.

— Я думал, что говорил с женщиной, но, может, ошибся, — сказал он. — И не зови меня «крыска». Как мерзко. Я — Ган Сюхао.

Имя потрясло меня. Не от страха, просто оно было известным.

— Ты — Ган Сюхао? Крыса, что прожила в гробнице великого ученого и прочла все его книги?

— Да, — усмехнулся мальчик-крыса.

— Крыса-ученый, чьи стихотворения и сочинения завоевали ему славу?

— Это я, — сказал он.

— Тот, кто украл камни Императора?

— Я — тот пресловутый разбойник, — сказал он.

— Разве не ты убил двух женщин, пока они спали?

Он пожал плечами.

— Они были лишь наложницами.

Я вытянула свой персиковый меч.

Он прищурил веки вокруг зеленых камешков.

— Разве твои глаза не вырвал и съел, — сказала я, — великий охотник на призраков Чжун Куй?