Девушка без лица

Призрачный магистрат встал, руки не давили на него весом. Он повел нас по большому коридору с рядом фонарей, сжатых в руках без тел, их было около сотни по бокам длинного коридора.

Мы шли тихо минуты. Я поражалась мягкости ковра под ногами, приглушающего звук. Наконец, мы прибыли к голубым дверям.

Несколько рук Гуияня стали драться, пытаясь понять, кто должен открыть двери для нас. Наконец, определилась пара победителей, и они толкнули двери.

За дверями была большая комната с куполом. В широком круге комнаты в золотых клетках с замысловатыми кружевами прутьев были птицы. Их голоса звучали скорбно.

Птицы в клетках были чайками.

И у каждой был глаз на лбу вдобавок к двум обычным.

— А-а! — кричали они. — А-а, а-а, спаси нас, Сян Ли-лин!

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ

Бывают моменты, когда понимаешь, что жизнь изменится. Ситуация заставляет действовать, и то, что решишь делать дальше, определяет курс будущего. Давление такого мига означает, что нельзя быть просто тем, кем всегда был. Можно решить остаться таким, но после этого момента ты будешь знать всегда, что сам это выбрал.

И один из таких моментов настал для меня, настиг меня, добрался из детства до настоящего. Миг пришел ко мне с вопросом: «Кто ты, Сян Ли-лин? Кто ты на самом деле?».

Всю жизнь я уступала отцу. Всегда помнила о своих обязанностях, своем месте. И было просто оставаться маленькой, занимать мало места, когда мужчины в моей жизни были как боги и герои. Мне было семь лет, когда мой отец затмил небо Ада, став великаном, уничтожающим железные стены.

Но в семь лет я пряталась на дне колодца, пока демоница разрушала все на своем пути. Моя мама, бабушка, жители деревни, деревья, насекомые, птицы — все погибло в той бойне. Кроме меня. И чайки, спрятавшейся со мной.

Чайки шептали, расправив крылья, бились о прутья клеток. Кем я была? Испуганным ребенком, прячущимся в темноте? Испуганной женщиной, закрывшей глаза, потому что, открыв их, увидела бы лицо проклявшего ее мужчины? Я в любом случае боялась. Страх определял меня. За часы под жестоким проклятием, когда я чуть не стала жертвой, я хотела только следовать за кем-то. Доверять отцу и слушаться его. Молчать. Не принимать решения. Не бороться. Говорить так тихо, чтобы меня не слышали.

Но чайки, мои чайки, были в клетках, и наступил момент, когда я решала, кем была и кем буду.

Я повысила голос и произнесла громко:

— Отпусти их. Отпусти их немедленно.

— Ли-лин, что ты… — сказал отец, но я перебила:

— Это Хайо Шень. Это дикие духи природы. Они говорят на языке людей, и через меня они создали взаимные отношения с миром людей. Я поклялась защищать их. Они не будут служить тебе рабами. Я не позволю держать их в клетках.

— Ли-лин, — прошипел мой отец, — это нужно обсудить наедине.

— Нет, — я повернулась к нему. — Это не обсуждается.

— Что за возражения? — спросил Призрачный магистрат.

— Чаек нужно отпустить, Гуиянь, — сказала я, — не через пять лет, не через сорок девять дней, не завтра. Все дверцы всех клеток нужно отпереть и раскрыть немедленно.

Одна из рук Гуияня закрыла его рот, словно его смутила моя вспышка. Другая почесала его голову. Несколько сжались в кулаки, которые взмыли в воздух, словно сигналы для армии.

— Ты тут не старшая даоши, Ли-лин, — отец был готов взорваться. — Эти решения принимать не тебе.

— Я поклялась, — сказала я. — Мое имя записано клятвой на священном документе, договоре между чайками-духами и мной, и Небеса — свидетель. Не вредите ни моему имени, ни своему.

— Моему?

Его ответ дал мне лазейку.

— Представитель секты Маошань и рода Линьхуан, одна из тех, кто получил сан, поклялась защищать этих существ, — сказала я, — со времен, пока десять солнц не пропадут. Если я нарушу клятву, мы все будем отступниками, и все наши духовные контракты — включая твой — лишатся ценности.

— Каким был твой сан, когда ты подписала этот контракт, Ли-лин?

— Только Второй, но это не важно. Мое имя остается моим, — я видела по его лицу, что он не был рад спору, а мне нужно было, чтобы спор был для него важен. — Я берегу свое имя, имя своего мужа. Если я не защищу этих чаек-духов, я нарушу клятву, и наши имена пострадают. Надёжность всех даоши Маошань Линьхуан под вопросом.

— Ли-лин, даоши второго сана не имеет власти привязать весь род к обязательствам контракта.

— Может, нет, — сказала я, — но ты позволишь моему имени так пострадать? Я прошу в этом поддержать меня. Я прошу о том, чего не просила раньше. Прошу дать мне лицо.

Он задумчиво нахмурился.

— Позвольте мне час подумать об этом, — сказал он мне и Призрачному магистрату.

Несколько рук Гуияня вытирали пот со лба, пара потирала его плечи.

— Час, шифу.

Они посмотрели на меня.

— Ладно, — сказала я. — Час. Я предпочла бы, чтобы старший даоши был на моей стороне в этом, но ничто не заставит меня передумать. Чайки должны быть свободны.

Лицо Призрачного магистрата переменилось. Восторг?

— Пожалуй, нам с тобой нужно оставить старшего даоши подумать одного? У меня есть, что тебе предложить.