Девушка без недостатков

— Конечно, я объясню. Когда Юра и Андрей, твой папа, вернулись из Афгана, оба, кстати, раненые, твой папа обнаружил, что Алина не теряла даром времени. Ее жизнелюбие и коммуникабельность не знали границ. Для Андрея она была первой и единственной любовью. Удар, нанесенный ему женой, был страшен. Он был раздавлен и уничтожен. Уехал из города.

— Я не верю! Мама сказала, он нас бросил, потому что полюбил другую женщину.

— А что она еще могла тебе сказать?

У Лизы на глазах навернулись слезы. Обратилась, называется, за советом. И получила психологической помощи на полную катушку.

— Это невозможно!

— Ты спроси у своей мамы!

Елена Витальевна вышла из комнаты и вскоре вернулась с деньгами.

— Возьми. Извини, что так получилось. Но поверь, тебе лучше знать, что твой отец не виноват, чем думать о нем гадости. Если он больше никогда не искал встречи с тобой, то, я думаю, лишь потому, что ты слишком похожа на мать. И ему было бы больно смотреть на тебя…

Лиза выползла на крыльцо в состоянии крайней растерянности и подавленности. Ей представилось, что она маленькая разноцветная гусеница, и по ней промаршировал строй солдат.

Кроме растерянности, Лиза испытывала негодование. Во-первых, она считала целесообразным растерзать лживую мамулю. Во-вторых, она думала вернуться в центр и поставить фингал Елене Витальевне — за бестактность и бесцеремонность, недостойные человека ее профессии.

И еще одно чувство трепетало в груди, словно мотылек, задевая легкими крылышками сердце, — чувство любви к отцу, ранее всегда спрятанное под многовековыми отложениями обид. Теперь оно робко и нежно толкалось в ребра, напоминая о себе, рождая надежду.

Хирург Сергей Маратович едва не заработал вывих. Ему постоянно приходилось бороться с собственными ногами, которые — при любом направлении движения — всегда норовили привести его прямо в палату к несравненной Алине Владимировне. У них уже был секс, и Сергей Маратович понял, что жизнь, в целом, удалась.

Сейчас, вежливо удаленный из оазиса, где он только и дышал полной грудью, Сергей дежурил в коридоре у окна, мимоходом перебрасываясь репликами с коллегами и пациентами.

— Лиза, привет! — окликнул он дочку той, что стала для него бесценна на данном отрезке жизненной дороги.

— Дрсть, — не очень вежливо отозвалась девушка. Она несла чехол с нарядом, перекинув его через плечо, и еще парочку пакетов: несомненно, для мамы.

— Как дела?

— Никак.

— Ты не в настроении?

— Да, я не в настроении! — зло отрезала Лиза. Она совсем было прошла мимо, но остановилась.

Лиза подумала, что мамин бой-френд ни в чем не виноват, и не стоит разговаривать с ним пренебрежительно. Да и вообще — утонченной барышне не пристало быть хамкой. Лиза медленно повернулась к Сергею Маратовичу, попутно возвращая лицу выражение учтивости.

— Я вам нагрубила. Извините.

— Да ладно! — улыбнулся Сергей. — Топай. Мама ждет.

— Топаю. Вам чрезвычайно к лицу зеленый колпак.

Сергею Маратовичу все было к лицу и к фигуре. И зеленый колпак, и мятые зеленые штаны, и сланцы на босу ногу и медицинская фуфайка с треугольным вырезом, открывавшим могучую загорелую шею.

Лиза прошмыгнула в палату.

— Привет, мама! — сказала она, пряча взгляд.

— Привет, дочурик! — бодро раздалось в ответ.

Алина Владимировна сидела у окна, переоборудовав подоконник в трельяжный столик. Количество тюбиков, карандашей, баночек, коробочек на нем ошарашивало. Но Алина Владимировна не торопилась обрушить на новое личико лавину косметических средств. Она мудро ограничилась легким прикосновением губной помады и слегка подкрасила ресницы.

— Вот и хорошо, — пробормотала она. — Швы, конечно… Да… Но что ж вы хотите? Швы — это мелочи. Уберем лазером. Зато овал лица! А какая гладкость кожи!

Да, все говорило о том, что через месяц, когда послеоперационные швы разгладятся, природная неотразимость Алины Владимировны удесятерится. И она с полным правом отнимет лет десять от своего биологического возраста, будто и не было их вовсе. Но даже сейчас, едва покинув больничную койку, Алина Владимировна, похудевшая, изменившаяся, сияла особым светом влюбленной и удовлетворенной женщины.

— Лизонька, ты принесла, что я просила? Ах, да! — Спасибо, доча. Помоги застегнуть. Ну, как? Я тебе нравлюсь?

Алина Владимировна одернула платье и сунула ноги в туфли на шпильках.

— Классно, — выдавила Лиза.

— Да, классно, — согласилась Алина Владимировна. Она не замечала настроения дочери. — Ну, пойдем Сергея не видела?

— Ждет под дверью, исходя слюной.

Преданное терпение Сергея Маратовича было вознаграждено. Дама его сердца появилась в дверях палаты — стройная, грациозная, слегка изувеченная и фантастически молодая.

— Как хорошо на свободе! Лиза, чья это машина?

— Марии. Она купила. Мама, мне надо…

— Как поживает Руслан?

— Продал офис, и оставил меня без работы.

— Неужели?

— У него финансовые проблемы…