Девушка без недостатков

Но все было невыносимо плохо. Мрачное настроение не покидало труженицу «Артиссимо» последние дни. Она не появлялась в студии, злостно прогуливая работу, потому что боялась упреков и косых взглядов. Когда ей на глаза попадалась реклама банка «Антей», она вздрагивала. Рекламные щиты толпились вдоль дороги, как девочки на панели, их было много, но Лиза видела лишь одно: знакомый вензель, красные буквы. Сразу вспоминалась мучительная мизансцена в банковском кабинете, разъяренный Артур Иванович, удивленные зрители. Затем проносились в памяти кадры жизни злосчастного макета — кропотливая разработка, многочисленные переделки, обсуждения. За время изготовления макет стал для сотрудников «Артиссимо» любимым детищем. И вот — бесславная кончина на шее у председателя правления банка!

Потом тоскливые мысли Елизаветы плавно перемещались на другой предмет. Она ехала в больницу забирать обновленную и отреставрированную Алину Владимировну. На заднем сиденье лежало в чехле эффектное платье, несомненно, призванное сразить наповал хирурга Сергея Маратовича. Долгие дни Алина Владимировна красовалась перед новым кавалером в трогательной пижамке и с бинтами на голове, и вот настало время реванша.

Вопрос о маминой тайне не переставал волновать Лизу. Она боялась неприятных открытий и возможного маминого смущения.

Как же узнать о деньгах? Или ничего не говорить? Но я ведь скажу, что получила в банке ее зарплату. И что? Обязана ли она мне объяснить? Нет? А вдруг… Не знаю… И не с кем посоветоваться!

Внезапно что-то, мелькнувшее за стеклом справа, заставило прекрасную автолюбительницу резво сменить ряд и свернуть в ближайший переулок. «Восьмерка» вернулась назад, туда, где Лиза увидела бело-синюю вывеску "Центр психологического консультирования".

«Вот это как раз то, что нужно, — подумала она. — Пусть меня проконсультируют. Пусть объяснят, что делать.

Критический взгляд дизайнера сразу отметил несколько мелких промахов в оформлении интерьера. Если комната предназначена для задушевных бесед с нервными посетителями, то цвет стен должен быть менее интенсивным. Непонятно, зачем над диваном повесили бра. Оно выбивается из общего стиля, притягивает взгляд несуразностью. Или это особый психологический прием?

В комнате появилась женщина в возрасте слегка за сорок. Приятные черты, обаяние, профессионально внимательное выражение лица располагали к разговору. Лизе сразу же захотелось со слезами свалиться ей на грудь и выложить накопившееся. Да. Лиза всласть бы пожаловалась! Она планировала живописать собственные страдания из-за бойкота, объявленного ей сотрудниками «Артиссимо», облить презрением отвратительного сластолюбца Артура Ивановича, вспомнить о нападении в подъезде, когда ее пытались изнасиловать, погоревать о недостаточной честности родной мамаши, посетовать на благородство и назойливость Рудницкого и, конечно же, уделить сосредоточенное внимание некоему гражданину, чье более частое появление в Лизиной жизни очень бы порадовало девушку.

Именно все это она собралась сообщить даме-психологу, уши которой на целый час были отданы в Лизино распоряжение (она уже оплатила услуги центра). Но Лиза ничего не успела сказать.

Женщина всплеснула руками и радостно заулыбалась.

— Лиза! Здравствуй!

— Здрасте, — опешила Лиза, но на всякий случай тоже улыбнулась. Дама была совершенно ей незнакома.

— Ты меня не помнишь?

— Нет…

— Я Елена Садовченко, Елена Витальевна. Мой муж Юра и твой папа были близкими друзьями, воевали вместе в Афгане в восьмидесятом году. Ах, ну да, конечно, ты меня не помнишь. Тогда ты была совсем малышкой. После того, как твоя мама… В общем, мы перестали поддерживать с Алиной отношения. А почему ты здесь? У тебя какие-то проблемы?

Кажется, Лизины проблемы пухли и увеличивались, как объевшиеся пиявки; и встреча с Еленой Витальевной только усугубила положение. При упоминании Алины Владимировны по лицу психолога пробежала тень, что заставило Лизу насторожиться. Да здесь тоже скрывалась какая-то тайна. — Вы знали моего отца?

— Конечно! Ты поддерживаешь с ним отношения? — Нет, — поджала губы Елизавета. — С тех пор, как он нас бросил, я его больше не видела. На минуту Елена Витальевна впала в оцепенение.

— Он вас бросил! Да кто тебе сказал подобную глупость! — выговорила она, наконец.

В ее голосе звучало негодование. Вероятно, две супружеские пары двадцать лет назад объединяла серьезная дружба, если воспоминание о том времени заставляло Елену Витальевну открыто переживать. А все ли психологи так эмоциональны?

— Он нас бросил! — упрямо повторила Лиза. Она твердо знала об этом всю свою сознательную жизнь, страдала, пыталась стать лучше, чтобы когда-нибудь встретиться с отцом и доказать ему, как он ошибся и чем он пренебрег.

— Понятно, — усмехнулась психологиня. — Алина запудрила тебе мозги. От нее нельзя было ожидать другого.

— Я не понимаю, — с тоской простонала Лиза. —

Объясните! Что случилось?