Девушка и скрипка. Жизнь на расстроенных струнах

Чего я добилась в жизни? Если и добилась чего-то, так это все исчезло два с половиной года назад. На встречах вспыхивали призрачные надежды, и тут же таяли в воздухе, когда наступало время принимать решение. Никто моей скрипкой не заинтересовался. Чем больше тебе отказывают, тем больше ты паникуешь. Ты сам себе кажешься парией, неприкасаемой, с клеймом на лбу и табличкой на шее. В глазах и в позе явно читается готовность к поражению. Теперь у музыкантов есть возможность стать частью консорциума инвесторов, но тогда этой схемы еще не было. Я о таком не слышала, и даже не думала, что это возможно. Вот она, моя скрипка, зовет меня, но дни утекали один за другим, и надежды на нашу встречу таяли. Я прямо чувствовала, как она ускользает из моих рук. Снова!

Мне звонит Мэтт. Да, я знаю, что перескакиваю с темы на тему, но события повергают меня в трепет и резонируют, как звуки музыки, — слова вырываются сами собой и оживают на воле. Так вот, мне звонит Мэтт. Я рада этому звонку, я поднимаю трубку, ведь он пережил все это вместе со мной. С ним мне легче говорить на эту тему, чем с другими.

Мы договориваемся встретиться. Не просто встретиться, а сделать то, о чем я давно мечтала, — отметить ее возвращение. Мы встречаемся в Мэрилебоне, в баре рядом с офисом Tarisio, Мэтт там работает. Заказываем шампанское и поднимаем бокалы. Скрипка вернулась! Что будет дальше, неизвестно, но она вернулась! Это же чудо. Мне часто говорили не надеяться, говорили, что она может вообще не вернуться, но дело было не в надежде. Я знала, что она вернется. Между нами постоянно сохранялась связь, и даже теперь, когда я пишу эти строки, я знаю, что так будет всегда. Эта «потеря» была нашим с ней делом, и больше ничьим. Скрипка звала меня, а я — ее, словно нас соединяла незримая струна где-то в эфире. Я слышу тебя! Ее голос отдавался эхом во мне, а мой — в ней. Энди всегда мне говорил, что возвращение скрипки — только вопрос времени. Как хорошо, что она уцелела, снова выжила, не в первый раз за долгие столетия. Я тоже чувствовала себя живой. Просто невероятно живой. Может, и мне удастся собрать себя по кусочкам? Стать с ней единым целым.

А потом Мэтт задал неизбежный вопрос:

— И что дальше?

Я дала ему очевидный ответ:

— Не знаю.

Я рассказала ему о том, что скрипку мне не покажут, пока Марк ее не починит. Мэтт спрашивает, что я собираюсь делать. Кончено же, он знает обо всем.

— Как ты планируешь набрать сумму до конца срока? — допытывается он.

— Не знаю. Можно попробовать продать ту Страдивари, которую я купила на аукционе Tarisio. Помнишь, когда я ее покупала, они сказали, что можно сразу же вернуть ее, если моя скрипка найдется?

— А остальное? Ты ведь дала много денег родителям, расплатилась с долгами. Плюс другие дистрибьюторы тебе не гарантировали, что можно будет вернуть им смычки. Надо было внести этот пункт в договор.

— Я знаю. Хотя тот дистрибьютор, Флориан, сказал, что если это поможет мне выкупить скрипку, то он сделает исключение.

— А смычок Айзека? Он ведь не будет выкупать его у тебя, правильно?

— Я говорила об этом с его партнером. Нет, не будет. К сожалению.

— Значит, если мы возвращаем тебе деньги за скрипку, все равно не хватает еще пары сотен тысяч?

Мы? Я не ослышалась? Так значит, это была деловая встреча?

— Да, — ответила я. — Все равно не хватает.

— А ссуду за такой короткий срок тебе не выбить.

— Я пыталась, но самая большая сумма, которую мне предлагают, заведомо меньше.

— Что ж, тогда остается только один выход — дом родителей.

— Понятно же, что я не стану их выгонять из дома.

— Само собой.

Мы помолчали.

— Дай-ка я поговорю на эту тему с Джейсоном. Уверен, он будет рад тебе помочь.

— В каком смысле?

— Просто давай я поговорю с ним, и посмотрим, что выйдет.

Что ж, звучало просто здорово. Я не знала, что все это значит, но звучало здорово.

Мы встретились с Джейсоном в офисе Tarisio. Он сказал, что узнал от Мэтта о моем финансовом положении и готов одолжить мне недостающую сумму в качестве промежуточной ссуды, но под двадцать процентов. Боже, подумала я. Это были огромные деньги. Такое предложение я даже рассматривать не могла. Двадцать процентов!

Срок в девяносто дней стремительно истекал — день за днем. Времени не оставалось. В отчаянии я уже была готова идти воровать. Мне позвонил Марк из Beare’s и сказал, что им, скорее всего, придется снять верхнюю деку со скрипки. Я разволновалась. Это серьезная процедура! Тяжелое испытание, как операция на сердце. Мало ли что может случиться. А когда деку приклеят на место, это может оказаться уже совершенно другая скрипка. После такого вмешательства в ней может что-то измениться, а что-то — исчезнуть, и обратно уже не вернешь. Всегда есть риск, что такая операция может нанести еще больший ущерб, чем тот, который она должна исправить. Но Марк хорошо знал свое дело. Он был профессионалом и понимал, о чем говорит.

Посыпались сообщения от Мэтта. Tarisio эта затея ужасно не понравилась.

«Они точно собираются вскрывать ее? Джейсон говорит, что это безответственно и бессмысленно».