Девушка ищет спонсора. Тузы и шестерки

Бирюков подошел к двери и постучал. После незначительной паузы щелкнул внутренний замок. Приоткрывшийся дверной проем полностью загородил плечистый молодой парень в армейской рубахе без погон. Бирюков сразу догадался, что это личный охранник Ярыгина. Пришлось опять показывать удостоверение. Парень, словно дежурный чекист при входе в здание прежнего КГБ, суровым взглядом дважды сверил фотографию на удостоверении с оригиналом и приглушенным басом сказал:

— Подождите.

Дверь перед Бирюковым резко захлопнулась. Спустя десяток секунд она вновь, щелкнув замком, отворилась. Охранник на этот раз более приветливо пробасил:

— Михаил Арнольдович готов вас принять.

Из небольшой прихожей, где, кроме аккуратно заправленной постели на раскладушке и стула, ничего не было, Антон распахнул другую плотно прикрытую дверь и вошел в просторную палату, по убранству не уступающую люксовым номерам приличных гостиниц. Мягкий приятной расцветки палас, полностью прикрывающий пол, золотистые рамочки с акварельными пейзажами на стенах и цветной телевизор в сочетании с импортной красивой мебелью создавали впечатление домашнего уюта и стабильного покоя, что, должно быть, благоприятно сказывалось на душевном состоянии лечащихся здесь людей.

Облаченный в роскошный халат Ярыгин, скрестив на груди руки, задумчиво стоял у большого окна, прикрытого прозрачной шторой. При входе Бирюкова он обернулся, тихо ответил на приветствие и сразу предложил сесть в одно из мягких кресел возле инкрустированной тумбочки, на которой лежали несколько номеров газеты «Коммерсантъ дейли» и черная трубка радиотелефона. Как только оба уселись, Михаил Арнольдович заговорил:

— Мне крайне неловко за то, что не смог встретиться с вами в райцентре. Надеюсь, вы поймете величину моего горя и не осудите.

— Да, конечно, я понимаю ваше состояние, — сказал Бирюков. — С таким горем нелегко справиться.

— Очень нелегко, — подчеркнул Ярыгин. — Однако постараюсь взять себя в руки и оказать следствию всяческую помощь в розыске преступника. Если понадобится, готов незамедлительно оплатить любые экспертизы и командировочные расходы ваших сотрудников.

— Без материальной помощи мы, пожалуй, обойдемся, а вот объективная информация нам нужна как воздух.

— К большому сожалению, информации, заслуживающей вашего внимания, у меня пока нет, на надеюсь, что скоро будет. Вчера дал указание вице-президенту банка Исаевой подготовить подробную справку о клиентах, с которыми у нас не сложились деловые отношения. Что касается моей личной объективности, в этом можете не сомневаться. В таком серьезном деле, как смерть дочери, лукавить нельзя.

— А в искренности вице-президента вы полностью уверены? — спросил Бирюков.

— Стопроцентно. Аза Ильинична бескомпромиссная, умная и очень исполнительная женщина.

— Ваши отношения с ней ничем не омрачены?

— Абсолютно. Добросовестных сотрудников я ценю. Они, естественно, платят мне тем же.

— Служебную грань Исаева не переходит?

— Никогда.

— И никаких слухов на этот счет среди ваших сотрудников не гуляет?

Ярыгин посмотрел Бирюкову в глаза:

— В любом коллективе есть завистливые люди. У них обычно злые языки. Наш банк — не исключение. В прошлом году, когда Исаева предупредила аферу с фальшивыми авизо и тем самым, можно сказать, спасла «Феникс» от банкротства, я намеревался подарить ей за счет прибыли банка новый «Мерседес», чтобы заменила потрепанный «Джип», на котором она в то время ездила. Аза Ильинична на заседании совета акционеров, где решался этот вопрос, категорически отказалась от подарка, заявив, что сама в состоянии купить любую автомашину. После с глазу на глаз упрекнула меня за то, что, принимая решение, не посоветовался с нею, мол, столь роскошные презенты дают сплетникам повод порыться в чужом белье и от души позлословить на интимную тему. Такую осторожность Исаевой оспорить трудно. Как говорится, на всякий роток не накинешь платок, а людям свойственно судить о поступках других в меру собственной испорченности. Пришлось мне уже заказанный торговой фирме «Мерседес» оплатить из своего кармана и подарить его дочери в день рождения…

Ярыгин говорил монотонно. Лицо его не выражало ни малейших эмоций и казалось окаменевшим. Такие, абсолютно непроницаемые, лица, как давно заметил Бирюков, были у опытных партийных боссов, прошедших суровую школу интриг, когда за неосторожное словцо или не к месту проявленное удивление жирным крестом перечеркивалась вся дальнейшая карьера.

— Сейчас Исаева, кажется, ездит на новой машине? — осторожно спросил Антон.

— Когда в автокатастрофе, где погибла моя супруга, основательно повредили угнанный у Азы Ильиничны «Джип», она купила себе «Форд», — прежним голосом ответил Ярыгин.

— Вам не показалось странным, что для задуманной аварии преступник угнал машину именно у Исаевой?